Тогда, по крайней мере, моя племянница не оказалась бы замешанной в этом деле.
Пеллетт поджал губы и с сокрушенным видом еще больше ссутулился.
— Ваша версия порождает множество вопросов и возражений, — заметил Бейкер, не спуская глаз с Пеллетта.
— Согласен, я достаточно много размышлял обо всем. Например, почему убийце потребовался именно этот револьвер, причем он даже рискнул напасть на меня, лишь бы завладеть им? И откуда ему стало известно, что револьвер у меня? Быть может, он видел, как я отобрал сумочку у бродяги? Или он вовсе не охотился за револьвером, а обнаружил его после того, как подобрал сумочку, и решил использовать? Однако тогда возникает другой вопрос: с какой стати убийца подкарауливал меня? Он не мог ошибиться и принять меня за Джексона даже в темноте — ведь он знал, что Джексон находится у себя в кабинете. И еще: если ему до такой степени была необходима эта записка, что он даже не остановился перед убийством, то почему он не сделал то же самое значительно раньше с Харли? Возможные возражения, как видите, мне хорошо известны, но если бы они отсутствовали, то и гипотеза перестала бы быть гипотезой. Ответить на вопросы и устранить противоречия — ваша задача.
— Это нападение на вас в конторе Джексона… — Бейкер задумчиво барабанил пальцами по столу. — Есть ли у вас какие-то предположения относительно нападавшего?
— Если бы у меня… — начал в своей манере Пеллетт, но затем оборвал фразу и коротко закончил: — Никаких предположений у меня нет.
— Вдруг вы что-то слышали или мельком кого-то видели?
— Кроме удара куском породы вот сюда, — Пеллетт коснулся бинта на голове, — я ничего не заметил. Во всяком случае, и Дан, и врач в один голос утверждали, что стукнули меня куском руды.
— И вы полагаете, по голове вас ударил тот, кто убил Бранда и Джексона?
— Я в этом уверен. И также считаю, что вы продвинулись бы в своем расследовании значительно дальше, если бы не потеряли целых двое суток, посадив мою племянницу за решетку и обвинив ее в убийстве.
— Все улики указывали на нее. На столе — ее сумочка, в руке — револьвер…
— Но вы узнали о краже сумочки вчера в полдень, почти тридцать шесть часов тому назад!
— Узнали от вас, ее родного дяди. Никто тогда не мог подтвердить ваши слова, — махнул рукой окружной прокурор. — Но я должен признать: мы, к сожалению, допустив ошибку, действительно потеряли драгоценное время. Я вам весьма благодарен за вашу гипотезу, наряду с другими версиями мы будем работать и над ней. И вот в связи с одной из других версий я, пожалуй, задам вам еще вопрос. Предпочитаю спросить вас, чем кого-то другого, и надеюсь, вы оцените мою деликатность… Ни для кого в городе не секрет, что до того как Эми Саммис вышла замуж за Джексона, она… ну, проявляла интерес к Чарли Бранду, но он женился на вашей сестре. В то далекое время я сам еще ходил в школу. Примерно три года назад опять пошли разные толки. Вы их, конечно, слышали. Они касались Чарли Бранда и Эми Джексон… и, бог свидетель, ее трудно в чем-то упрекнуть, учитывая поведение Дана. Так вот, как по-вашему, есть ли в этих разговорах хоть какая-то доля правды?
— Я не знаю, — пробормотал в нерешительности Пеллетт.
— Но Чарли и ваша сестра — оба мертвы, а жизнь Эми и без того — предмет всевозможных сплетен, — напомнил Бейкер. — Им ваши откровения, Пеллетт, не повредят. Помимо вас никто не в состоянии ответить на мой вопрос. Мне не нужны досужие домыслы, только реальные факты.
— Нет, — покачал головой Пеллетт, — никакими фактами я не располагаю. И если бы они были мне известны, я постарался бы их забыть. Даже если подобные факты и существуют, вам, слава богу, не удастся их раскопать. Моя сестра мертва, но память о ней и ее дети — живы.
— Вы же хотите, чтобы убийцу Чарли и Дана поймали и наказали?
— Но мои откровения не помогут в его поимке.
— Откуда вам знать. Ваша версия может с одинаковым успехом оказаться верной или неверной. У меня нет ни намерения, ни желания…
В кабинет постучали, и, после приглашения Бейкера, вошел чиновник, который, плотно притворив дверь, доложил:
— Миссис Коулс говорит: ей назначили на девять часов, а сейчас уже половина десятого, и через минуту она уйдет.
Пеллетт поднялся.
— Мы еще продолжим наш разговор, — предупредил Бейкер, обращаясь к нему.
— Но только не о…
— Хорошо, хорошо, поговорим о других вещах.
Например, о вашей гипотезе. Приходите ко мне утром, в восемь часов, устроит?
— Я буду у вас, — ответил Пеллетт и, ссутулившись, вышел.
— Проводите миссис Коулс в кабинет, — приказал Бейкер чиновнику.
Куин Пеллетт совершенно прав, — заметил Франк Фелан.
Тебе лучше перевестись в Силверсайдский округ, — кипятился Билл Таттл. — Джексона убила женщина, и я…
— Прекратите, — отрезал Эд Бейкер.
В этот момент дверь распахнулась и в кабинет вплыла прямо-таки роскошно одетая Уинн Коулс.
Гардероб, которым она располагала, соответствовал требованиям любого высшего общества по обе стороны Атлантического океана, а поскольку она считалась только с собственным мнением относительно своей наружности, то и одевалась в Коуди так же, как в Хуан-ле-Пинсе или в Уайт-Салфе. В кабинете окружного прокурора Уинн Коулс выглядела не менее странно, чем Скуинт Харли, но, в отличие от него, она чувствовала себя совершенно непринужденно. Когда она грациозно опустилась на стул, любезно пододвинутый Бейкером, блестящий желтый палантин сам собой соскользнул с ее плеч на спинку. Вновь усаживаясь, трое мужчин с любопытством взирали на экзотическую посетительницу. Ее зрачки приобретали эллиптическую форму только при ярком свете или под влиянием душевного возбуждения. Сейчас они выглядели именно так. Взглянув на Эда Бейкера, она энергичным тоном произнесла:
— Вы заманили меня к себе хитростью.
— Напротив, миссис Коулс, я…
— Да, да, хитростью, хотя, быть может, вы сами этого не знаете. Я согласилась прийти лишь потому, что надеялась замолвить словечко за Делию Бранд, но, приехав в город, узнаю, что вы ее освободили и сняли с нее все обвинения. Тем не менее я все-таки пришла, как обещала. — Уинн Коулс посмотрела на наручные часы с браслетом, украшенные изумрудами. — Танцы у Рандалла начинаются в десять; если меня подозревают в убийстве Дана Джексона, то у вас всего двадцать минут, чтобы заставить меня сознаться. — Она резко повернулась к Биллу Таттлу: — Да, у меня действительно очень красивые руки, и я рада, что они вам нравятся.
— Я постараюсь быть кратким, миссис Коулс, а ваше признание мы отложим до завтра, — заметил Бейкер. — Насколько мне известно, вы о чем-то спорили с Джексоном в его рабочем кабинете, когда Делил Бранд пришла к нему во вторник около четырех часов пополудни. Это верно?
— Называйте наш разговор спором, если хотите, — пожала плечами Уинн Коулс. — Я просто решила высказать Дану свое мнение.
— Но он грозил изгнать вас из штата.
— Да, он говорил что-то похожее, — улыбнулась она.
— Он кричал, чтобы вы держались от него подальше.
— Что-то не припоминаю, — нахмурилась Уинн Коулс; ее лицо ни на секунду не оставалось неподвижным. — Я не часто навязываюсь мужчинам. Разумеется, вам известно обо всем со слов Делии Бранд. У нее, как видно, чрезвычайно богатая фантазия… О, понимаю, речь, вероятно, идет вот о чем: он требовал, чтобы я держалась подальше от золотых приисков, и прежде всего от… но это уже коммерческая тайна.
— Значит, спор зашел о золотых приисках?
— Именно, — слегка улыбнулась Уинн Коулс. — Вы, мистер Бейкер, вероятно, помимо всего прочего, думаете о дорогом моему сердцу давнем прошлом. Ну что ж, я расскажу вам и об этом. Когда я приезжала в Коуди два года тому назад, я много слышала о старателях и возможности через финансирование горных
