Город, раскинутый у подножия конусообразной Авачинской сопки, был мал, разбросан, непригляден и скорее напоминал большую деревню. На берегу бухты стояли наспех сколоченные склады, лежали кучи камня, бревен. На солнце сушились протянутые на кольях сети, рыбья чешуя шуршала под ногами, сильный запах рыбы стоял в воздухе. То и дело встречались ключи, пробивающиеся из земли, и от них по улицам текли ручейки с прозрачной водой. Стучали топоры плотников, в кузнице звенело железо, на базарной площади шла бойкая торговля, на плацу перед казармами солдаты обучались ружейным приемам. Мистер Пимм и капитан Матвеев подошли к дому Завойко.
Матвеев сказал выбежавшему денщику Кириллу о том, что он пришел с путешественником. Денщик провел Пимма в приемную, а сам отправился за Василием! Степановичем.
Полутемная приемная была неказиста, она сильно напоминала мастерскую или склад вещей: куски вулканической лавы, обломки горных пород, срезы дерева занимали стол и подоконники. Со стен свисали шкуры зверей, пучки ароматных сушеных трав.
Завойко не заставил себя долго ждать и вскоре вошел в приемную. За ним следовал Лохвицкий.
— Сердечно рад вашему прибытию, мистер Пимм! — радушно проговорил Завойко и протянул руку. — Наслышан о вашем путешествии по нашим отдаленнейшим землям.
Мистер Пимм поклонился и заговорил медленно, осторожно, видимо стараясь подбирать точные русские слова:
— Покорно благодарю. Я счастлив, что мне удалось совершить путешествие по этой великой стране, полной чудес. — И, желая, очевидно, изменить тему разговора, сказал: — Я также много наслышан о ваших заслугах, мистер Завойко, о вашей плодотворной деятельности по устроению Камчатки. Вы для России открываете новую страну…
— Какие там заслуги! — отмахнулся Завойко. — Дал бы бог честно потрудиться на благо отчизны. Прошу познакомиться: господин Лохвицкий, мой помощник.
— Очень рад! — проговорил мистер Пимм и обменялся с Лохвицким рукопожатием.
— Прошу в столовую, — сказал Завойко. — С дороги, по русскому обычаю, следует закусить.
Все прошли в столовую, где гостей уже ждала жена Завойко, Юлия Егоровна, пожилая, седеющая женщина, и сыновья — Егорушка и Владимир.
Мистер Пимм со всеми поздоровался и каждому нашел что сказать, простое и милое. Юлия Егоровна расцвела.
— Надеюсь, мистер Пимм, вы у нас отдохнете после столь утомительного путешествия? — спросила она. — У нас здесь тоже есть примечательные места.
— Очень сожалею, но обстоятельства вынуждают меня незамедлительно вернуться на родину.
Все сели за стол, и Юлия Егоровна щедро потчевала гостя блюдами своего изготовления. Василий Степанович расспрашивал мистера Пимма о его путешествии, о том, что увидел он в стране интересного, примечательного. Завойко любил бывалых людей — путешественников, моряков, охотников, людей практических знаний, житейского опыта, каким, был и он сам. Он хорошо понимал, каким надо было обладать мужеством и энергией, как надо было любить науку, чтобы предпринять путешествие по Восточной Сибири, в то время краю дикому, малонаселенному. Вот почему он с таким любопытством расспрашивал гостя. Мистер Пимм подробно отвечал на вопросы Василия Степановича. В своих ответах он обнаруживал и обстоятельность знаний, и наблюдательность, и осторожность в общих рассуждениях. Он говорил много о богатствах Сибири, о том, что этот край ожидает великое будущее.
С откровенным любопытством присматривался к мистеру Пимму Лохвицкий. Он терялся в догадках. Лохвицкий никогда не мог себе представить, чтобы человек, который выполняет тайные поручения, был так уравновешен, обходителен. «Умная бестия! — не то с восхищением, не то с раздражением думал Лохвицкий, не спуская глаз с мистера Пимма. — Экий благородный облик!»
Он все ждал и надеялся, что в чем-нибудь незаметном проявится другое лицо мистера Пимма, лицо тайного агента Англии, но так и не дождался. Уж очень, очевидно, осторожен был этот человек. И Лохвицкий проникся даже за это к нему уважением.
Когда обед был закончен и все поднялись из-за стола, мистер Пимм спросил:
— В порт, кажется, пришел американский китобой?
— Да. Заморские корабли хотя и не часто, но посещают наш порт, — ответил Завойко. — Если вы так спешите, уехать сумеете в ближайшие дни… А то бы погостили?
— Благодарю от всего сердца, — торопливо проговорил мистер Пимм, — но я действительно очень тороплюсь.
И только теперь, в этих словах мистера Пимма, Лохвицкий уловил тревожное нетерпение. «Все-таки выдал себя! — подумал он. — Хочешь скорей попасть в Америку!»
К путешественнику подошел Егорушка. Мальчик показал ему свою коллекцию камней, похвалился, что у него есть полдюжины камчатских собак, которыми он будущей зимой обязательно научится управлять, и залпом сообщил мистеру Пимму еще с десяток важных вещей, по его мнению очень интересных путешественнику: по дороге в селение Калахтырку из земли бьют горячие серные ключи, недавно в реке поймали двухаршинного лосося, в тайге за городом много медведей, а как-то раз один медведь забрел даже в порт…
— Егорушка, что ты говоришь такое! — всплеснула руками Юлия Егоровна. — И потом, мистер Пимм устал с дороги, ему надо отдохнуть.
— Нет, нет, не беспокойтесь. Мне все это очень интересно, — сказал мистер Пимм, отходя с Егорушкой в угол столовой. И мальчик вновь принялся показывать путешественнику какие-то вещи.
Завойко хотел было сказать Лохвицкому, чтобы тот устроил гостя на отдых, как в столовую вошел капитан Максутов. Он извинился за свой неожиданный приход и что-то шепнул Завойко.
— Пакет? Из Гонолулу? — удивился тот. — Странно… Где этот человек? Пригласите его ко мне в кабинет.
В это время Максутов заметил мистера Пимма, стоявшего рядом с Егорушкой и, казалось, внимательно рассматривавшего дымчатый камень. Максутов видел только профиль путешественника, округлую чистую линию большого лба, прямой с чуть заметной горбинкой нос, русую бороду.
Что-то горячее и сильное толкнулось в груди у Максутова. Он сделал два шага в сторону и встал за спиной у Лохвицкого и Завойко, чтобы лучше рассмотреть лицо незнакомца. Неожиданно тот поднял голову и встретился взглядом с Максутовым. В серых спокойных глазах мелькнул не то испуг, не то растерянность.
Максутов невольно подался вперед, но незнакомец резко сам шагнул к нему, протянул руку и отрывисто произнес:
— Мистер Пимм — путешественник!
— Да, да, познакомьтесь! — обернулся к ним Завойко и кивнул на Максутова: — Начальник нашего гарнизона.
Незнакомец, сузив глаза, в упор смотрел на Максутова, и взгляд его был холоден, надменен и, казалось, говорил: «Если вам что и показалось, сударь, имейте терпение помолчать!» Максутов в замешательстве пожал протянутую руку и проговорил вполголоса:
— Капитан Максутов!
Путешественник еще раз сухо поклонился.
Максутов направился к выходу из столовой. У порога он невольно оглянулся. Мистер Пимм смотрел ему вслед.
— Прошу меня извинить, — обратился к Пимму Завойко, — но я должен заняться служебными делами. Пока располагайтесь у меня, как дома. Я скоро освобожусь и буду к вашим услугам.
— О, пожалуйста! — ответил мистер Пимм. — Прошу не обращать на меня внимания.
Завойко кивнул Лохвицкому:
— Прошу вас ко мне в кабинет.
Глава 6
