если тебе удастся, хотя мне сказали, что это довольно трудно. Но встреча с ним может оказаться очень важной для тебя. Его зовут полковник Чоу.
Я промолчал.
— Мартин?
— Я слушаю.
— А я подумала, что тебя уже нет.
— Я думаю. Значит Ч-о-у?
— Да.
— Он в Сингапуре?
— Нет. Я сама толком не знаю, где он, но тебе может подсказать Джонни Чен. Так что позвони ему и переговори с ним, да?
— Да.
— Хорошо. Ну, вот и… вот и все. Господи, как я хочу тебя увидеть, дорогой.
— Скоро.
— Да. Пожалуйста.
Позже, отдав должное еде, которую Чу-Чу приготовила на обед, я провел рукой по животу, дав ей понять, что она отменная стряпуха, а затем, тыкая пальцем в различные предметы, я называл их, словно у нее было время усвоить чужой язык. Пока она разжигала в пепельнице очередной комочек опиума, я нашел пару деревянных дощечек среди сложенных дров, шнурок и сделал грубое подобие креста, который прислонил к стене, пока Чу-Чу внимательно наблюдала за мной. Склонившись к маленькой медной пепельнице, я сделал вид, что вдыхаю дымок, после чего лег на пол так, чтобы крест оказался у меня в головах: я знал, что она уже настолько знакома с западными обычаями, чтобы понимать значение креста.
Да, она была с ним знакома, и, поняв, к чему я клоню, просто кивнула; широко открыв глаза, она ткнула в меня пальцем, и что-то быстро сказала, и по интонации я понял этот обращенный ко мне вопрос — она спрашивала, неужели меня ждет смерть под таким деревянным крестом; и от атмосферы в комнате, от не покидавшего меня напряжения, от пронизывающего запаха опиума, сквозь дымок которого на меня смотрели глаза этого рано повзрослевшего ребенка, уже столько всего видевшего в жизни — от всего этого меня внезапно охватила дрожь. И тогда я взял крест, разорвал связывающий его шнурок и кинул дурацкую игрушку в угол.
18. Затмение Луны
Мы сидели в темноте.
— Да он полоумный, — сказал Чен.
— Ты с ним встречался?
Мы говорили о полковнике Чоу.
Пепперидж: “Он может нам очень пригодиться. Вот что нам нужно: выяснить, с какого бока к ней можно подобраться. Я имею в виду Шоду. И Чоу может нам сообщить об этом”.
— С ним я не встречался, — сказал мне Джонни Чен, — нет. — Он вернулся поздно ночью в среду. — Никто и никогда не встречался с этим типом. Он сидит себе в дыре рядом со спаленной радиостанцией мятежников где-то в лаосских джунглях, и, как я сказал, он сумасшедший. В начале этого года с ним хотели встретиться двое и напоролись на его псов. Его охраняют псы-убийцы.
Вокруг стояла непроглядная тьма.
Чен сидел на полу, прислонившись спиной к стене и вытянув длинную тощую ногу, колено которой обхватил руками; он выглядел усталым и измотанными, сухое лицо осунулось, узкие глаза запали, и он рассеянно смотрел куда-то вдаль, видя, как я думал, своего мертвого друга.
— Так что я забыл его, — сказал он и повернул голову взглянуть на Чу-Чу; в глазах его вспыхнула искорка. Она стояла на коленях у разнаряженной куклы, которую он привез ей; похоже, она приветствовала ее появление в доме со всей вежливостью, свойственной местным обычаям: она отвешивала ей еле заметные поклоны, а ее маленькие ручки — почти такие же, как у куклы, — покоились на коленях.
Я не хотел нарушать молчание, в которое они оба погрузились.
— Мне необходимо, — наконец еле слышно сказал я, — увидеться с ним.
Чен тут же повернул ко мне голову.
— Значит, ты тоже полоумный.
— Как прошла твоя поездка?
— Поездка? Думаю, все в порядке. — Чувствовалось, что он рад снова оказаться здесь. — Она ухаживала за тобой?
— Да, и очень здорово. Весьма достойная дама.
— И хорошо готовит. Особенно “тай суки”. Я научил ее. Она угощала тебя “тай суки”?
— Да. — Я не знал, как называлось то блюдо, которое она поставила на стол.
Раскурив свою длинную черную сигарету, он прищурился от дыма.
— Ты ей нравишься. Она сказала, что ты вроде собрался умирать и сделал что-то вроде распятия.
— Я просто дал ей понять… Я постарался объяснить ей, что она погибнет, если будет увлекаться этой штукой.
— Она и сама знает. — Чен пожал плечами. — Все мы знаем, что рано или поздно умрем. И знаем, откуда она придет, смерть. Все оттуда же, с маковых полей. Почему, черт побери, тебе так необходимо увидеться с этим бандитом?
— Мне сказали, что у него есть кое-какая информация, в которой я нуждаюсь.
— Ты можешь как-то выйти на него? Тебя кто-нибудь представит ему?
— Нет.
Он с присвистом выпустил очередную струю дыма.
— Иисусе, ты когда-нибудь видел, как выглядит пасть добермана, которому давно не давали есть?
— С собаками можно как-то справиться.
— О, конечно. Ты отстрелишь ей задницу, и в следующую секунду почувствуешь, что у тебя самого задница дымится. Чоу в самом деле личность, но вряд ли ты до него доберешься.
Из темноты неясно проступало его лицо.
— Что еще ты о нем знаешь, Джонни?
— Немного. — Он не сводил глаз с девочки. — А ты симпатичная, моя радость. Хорошенькая.
Она знала значение этих слов “моя радость” и подняла голову. Улыбки на лице не было, но чуть смягчилось выражение печали — и это было все, что, как я уже знал, она могла дать ему.
— Он был главой разведки, — он уже обращался ко мне, — группы повстанцев, которая поддерживала отношения с организацией Шоды. Он был умен и хотел идти своей дорогой, и ей это не понравилось. Она приказала его арестовать и казнить, но ему как-то удалось освободиться и удрать с такой раной на голове, в которую трудно поверить.
От легкого сквозняка дым поднялся к лампе с драконами, вокруг которой обвился полосами, что навело меня на мысли об эктоплазме, о привидениях — ее, моих, его…
— Кто сейчас рядом с ним? — спросил я Чена.
— На радиостанции? Он сам по себе. Сидит там года два или больше — сомневаюсь, чтобы кто-то знал это точно — он стал чем-то вроде живой легенды. Но если тебе нужны лишь сухие факты, то они таковы: он не терпит, чтобы кто-то приближался к нему, что можно понять — он укрылся в этой заброшенной дыре в джунглях, в тридцати или сорока километрах от ближайшей деревни; тем не менее, он обитает в центре торговли наркотиками, скрытом от посторонних глаз. Я несколько раз летал в те края, поэтому кое-что и знаю. Но спроси меня, я бы сказал, что во всем Индокитае чертовски мало людей, которые что-то знают о нем, разве что жители соседней деревни и такие летчики, как я, которые бывали там.
— Знает ли Шода, где он обитает?
— Сомневаюсь. В противном случае, она бы давно разбомбила все окрестности. Хотя… — его сухая рука сделала типично французский жест, — может, и не так. Клянусь Господом, в своем сегодняшнем положении он ей ничем не угрожает. Он знает, что представляет собой его укрытие, потому что в свое время сам отдал приказ своим войскам проутюжить его с воздуха, чтобы избавиться от соперников.
— Пользуется ли он передатчиком?
