высовывать нос на улицу.
— Как насчет фотоаппаратуры?
— Я сам подберу.
Голоса наши звучали зловеще. Да и неудивительно: каждое слово приближало развязку.
— Не будем терять времени, — сказал он.
— Разумеется.
Он направился к двери. Я выйду через пять минут.
— Да, Ломэн, чуть не забыл.
Он обернулся.
— Вы можете достать мне гостевой пропуск в стрелковый клуб? Мне нужно пострелять часа два на их стрельбище. Операция зависит от одного выстрела, и я не хотел бы промахнуться.
9. Эркер
Бангкок — город золотых храмовых башен и белоснежных отелей. Здесь во дворах, отделанных мрамором, бьют фонтаны, а женщины ходят в шелках и с диадемами в волосах. Сам воздух здесь пропитан благовониями всей Азии. Этот рай будто специально создан для королевских развлечений. Днем розоватый свет солнца греет аккуратные дорожки парков, ночью в синей тьме музыка плетет свою причудливую паутину.
В пыльном углу на циновке свернулся нищий; с потолка, точно мертвые мотыльки, падают хлопья штукатурки. Пахнет плесенью. Крыша давно прохудилась, потолок прогнил от воды. Доски никогда не просохнут, скоро сюда придут рабочие, и дом рухнет под ударами их кувалд, как бык на бойне.
Отдадим должное Ломэну — он все сделал очень быстро. Господа Тэйлор и Спирс тоже доказали верность британскому флагу: теперь этот гнилой дом за несколько дней до своей кончины стал моим логовом Привидение быстро вселилось сюда. почуяв запах смерти
Изредка я засыпал, а просыпаясь, ловил себя на мысли, которая не на шутку стала меня занимать: кто же она такая, и почему меня это интересует? Может, наша разведка или другая служба проводит параллельную операцию? Тогда она здесь неспроста. А раз неспроста, какой у них план?
Темную комнату Ломэн нашел в соседнем квартале, и я приготовил там все необходимое.
Куо не просто наемный бандит с винтовкой. Он не станет стрелять из первых рядов толпы, чтобы потом его линчевали. Нет, профессионал на везение и на случай не полагается. В чем-то Куо похож на Ломэна: наиболее эффективно он работает, когда ему помогают его люди, когда налажена система связи. С первого дня в Бангкоке Куо четко руководит своими людьми, а те уже с ног сбились, добывая информацию об охране Представителя и выискивая в этой охране слабые места.
Допустим, им известно абсолютно все.
Кроме того, что я лежу здесь, свернувшись в своем логове, как собака, готовая вцепиться в глотку другой собаке.
Освещенный лучами утреннего солнца храм Фра Чула Чеди представал из окна моей комнатенки во всем своем великолепии. Над стенами храма вздымается сверкающий золотой купол на изящной башне. Между куполом и башней — цепь маленьких незастекленных эркеров, именно оттуда простреливается Линк Роуд.
До них метров сто восемьдесят — двести, и они прямо на уровне моих глаз. Но летнее солнце стоит высоко, эркеры все время в тени. В бинокль не рассмотреть, что там происходит. Тут только фотоаппарат может выручить.
Часа через два я заметил в эркерах какое-то движение. Еще через два часа я уже просушивал фотографии. Из пятнадцати снимков пять вышли отлично, а один был просто само совершенство: в проеме виднелись голова, плечи и даже затемненные очки.
Этого мне достаточно, теперь начнется война нервов. Сомнений больше нет. Если слишком малочисленная охрана Представителя окажется бессильной, если бангкокская полиция тоже оплошает (ведь полковник Рамин считает, что предусмотрел все), значит, выстрел будет сделан из среднего эркера Фра Чула Чеди, храма бога, который считал человеческую жизнь священной. Потом в качестве доказательства я смогу представить портрет дьявола, но, думаю, это будет без надобности.
Значит, война нервов: я точно знаю все, свидание назначено, его не избежать. Встреча через три дня, двадцать девятого. Точное время неизвестно, но все произойдет очень быстро: в моем распоряжении секунд десять, не больше. Как Ломэн говорил?
— Из всех операций, которые я проводил, это самая секретная.
Полчаса я добирался до оружейного магазина; от моего логова это почти целая миля: три квартала прошел пешком, проверяя, нет ли за мной хвоста, потом взял велорикшу, а последний квартал до магазина опять шел пешком. Сейчас главный фактор — полная секретность операции. Я должен быть уверен, что за мной не следят.
Магазин оказался первоклассным, и я быстро нашел то, что мне нужно. “Хускварна” — прекрасная винтовка. Сам Куо одобрил бы мой выбор.
10. “Хускварна”
Склад походил на пещеру, слабый свет пробивался откуда-то из-под крыши. Было тихо, как в склепе. Я вошел и сразу увидел огромного, больше человеческого роста воздушного змея, раскрашенного в яркие цвета. Этих воздушных змеев здесь было штук сто.
Я остановился, прислушиваясь: по Рама IV проносятся машины, здесь их почти не слышно, но под ногами пол слегка дрожит. Свет выключен, выключателей не видно. Я решил их не искать — опасно.
Из темноты возник Ломэн. Глаза блестят, но вид у него отнюдь не блестящий.
— Вот. Лучше ничего не нашлось, — сказал он.
— Здесь безопасно?
— Безопаснее, чем в ювелирной мастерской. Сюда никто не придет.
В огромном помещении мы были как два пассажира, опоздавшие на последний поезд и встретившиеся на станции.
— Где тут выходы? — спросил я. Не люблю больших помещений. Из маленьких легче смотаться.
— Одна дверь там, другая — в дальнем углу. Вот оба ключа.
Все-таки Ломэн молодец: склад в трех минутах ходьбы от моей конуры. Я вышел в первую дверь и оказался в проулке: тут легко спрятаться: несколько дверей да цистерна с горючим на деревянных козлах.
Мои глаза привыкли к темноте, я в последний раз осмотрелся. Бородатые змеи-мужчины “чула” и хвостатые, поменьше, змеи-женщины “пакпао” аккуратными рядами развешены на поперечных шестах, чтобы при сквозняке не порвалась тонкая бумага, из которой они сделаны. На некоторых нарисованы человеческие лица на других — драконы. На полу пустые ящики.
— Когда бой воздушных змеев? — спросил я Ломэна.
— Первого. Раньше тридцатого сюда никто не придет.
У меня не было времени читать газеты; видимо, во время визита должен состояться бой воздушных змеев: Ломэн об этом узнал и сейчас ввел меня в курс дела.
— Что нового? — спросил Ломэн, и я показал ему фотографию.
— Не просохла еще.
Он достал карманный фонарь и посмотрел на лицо в затемненных очках.
— Теперь вы твердо уверены?
— Тверже некуда.
Он протяжно вздохнул, и я понял, что он испытывает те же чувства, что и я, когда проявлял фотографию.
Теперь мы знали, что надо делать.
— Как поедет кортеж? — спросил я.
— Маршрута еще никто не знает.
— А нам он должен быть известен.
Видно, мои тон его задел, так он на меня глянул. Теперь нам с каждым часом все труднее будет сдерживаться, нервы-то на пределе.
— Я стараюсь быть в курсе, — проговорил он, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, — поверьте,
