— Ты хорошо выглядишь, Блеск, — сказала Джубилант.
Мать на мгновение нахмурилась.
— Я теперь Дороти, дорогая. Я взяла себе другое имя, когда мы сюда перебрались. На Меркурии пользуются Старыми Земными именами.
— Прости, я забыла. Моя мать обычно называла тебя Блеск, когда говорила о тебе. До того, как она, то есть, то того, как я…
Наступило неловкое молчание. Я почуял, что от меня что-то скрывают, и навострил уши. Я очень надеялся, что смогу кое-что узнать от Джубилант, то, что Дороти мне никогда не говорила, сколько бы я ее ни упрашивал. Теперь я хотя бы знаю, с какого места надо начинать трясти Джубилант.
Тогда меня приводил в отчаяние факт, что я так мало знаю о тайне того, почему меня привезли расти на Меркурий, а не оставили на Луне, и почему у меня сестра-клон. Близнецы-клоны — явление достаточно редкое, так что я с неизбежностью заинтересовался тем, как это удалось сделать. Это не было проявлением социальной слабости, вроде детской ревности или чего-то такого же неприличного. Но я рано научился не говорить об этом своим друзьям. Им захотелось бы узнать, как это случилось, как моей матери удалось обойти законы, запрещающие такое нечестное преимущество. Один взрослый — один ребенок; вот первый моральный урок, который все усваивают еще раньше, чем «не убий». Мать не сидела в тюрьме, значит, все было проделано законно. Но как? И почему? Она не скажет, но может, это сделает Джубилант?
Обед был съеден в напряженной тишине, нарушаемой робкими попытками начать разговор. Джубилант страдала от смены обстановки и нервного потрясения. Я мог ее понять, глядя вокруг ее глазами. Лунатики, извините, лунариане, всю свою жизнь проводят в глубоких подземных помещениях и привыкли к необходимости окружать себя твердыми вещественными стенами. Они редко выходят наружу. Когда это случается, они опять-таки облачаются в кокон из стали и пластика, который ощущают вокруг себя, и выглядывают из него через окошко. Она чувствовала себя выставленной напоказ и беззащитной, и пыталась храбро это перенести. находясь внутри дома из силового пузыря, вы можете в равным успехом считать, что сидите на платформе под пылающим солнцем. Изнутри пузырь не виден.
Поняв, что именно ей мешает, я включил поляризацию. Теперь пузырь стал виден как дымчатое стекло.
— О, не надо, — бодро произнесла она. — Нужно к этому привыкать. Мне только хочется, чтобы у вас где-нибудь были стены, на которые я могла бы иногда поглядывать.
Стало еще более очевидно, что Дороти что-то тревожит. Она не заметила, что Джубилант не в своей тарелке, а это на нее не похоже. Ей следовало бы повесить несколько занавесок и дать нашей гостье чувство замкнутого пространства.
Я кое-что узнал из дерганого разговора за столом. джубилант развелась со своей матерью, когда ей было десять лет, в совершенно невероятном для таких поступков возрасте. Единственным основанием для развода в таких случаях может быть только нечто действительно из ряда вон выходящее, вроде сумасшествия или религиозного евангелизма. Я мало что знал о приемной матери Джубилант — даже ее имени — но мне было известно, что они с Дороти были на Луне добрыми приятельницами. Каким-то образом вопрос о том, как и почему Дороти бросила своего ребенка и привезла меня, отрезанный ломоть, на Меркурий, был связан и с их взаимоотношениями.
— Насколько я помню, мы так и не смогли сблизиться, — говорила Джубилант. — Она рассказывала мне какую-то чушь. По-моему, она не смогла приспособиться к ситуации. Я не могу выразить это словами, но суд со мной согласился. Помогло и то, что у меня был хороший адвокат.
— Может, отчасти дело было в необычном родстве, — с надеждой произнес я. — Вы понимаете, что я хочу сказать. Разве обычное дело, что ребенок растет у приемной матери, а не с настоящей?
Мои слова были встречены таким гробовым молчанием, что я подумал, не стоит ли мне помалкивать до конца обеда. Они обменялись многозначительными взглядами.
— Да, отчасти могло быть и из-за этого. Но все равно, через три года после твоего отлета на Меркурий я поняла, что больше так не могу. Лучше мне было бы уехать с тобой. Я была всего лишь ребенком, но даже тогда мне этого хотелось. — Она умоляюще посмотрела на Дороти, которая уставилась в стол. Джубилант перестала есть.
— Наверное, не стоило об этом говорить.
К моему удивлению, Дороти согласилась. теперь мне больше ничего не светило. Они не станут об этом говорить, потому что что-то от меня скрывают.
После обеда Джубилант немного вздремнула. Она сказала, что хочет сходить со мной к гроту, но ей надо отдохнуть, ведь здесь другая гравитация. Пока она спала, я еще раз попытался уговорить Дороти рассказать мне историю ее жизни на Луне.
— Но почему я _в_о_о_б_щ_е_ появился на свет? Ты говоришь, что оставила Джубилант, собственного трехлетнего ребенка, с подругой, которая позаботилась бы о ней на Луне. разве тебе не _х_о_т_е_л_о_с_ь_ взять ее с собой?
Она устало посмотрела на меня. На эту тему мы уже говорили.
— Тимми, ты уже три года, как взрослый. Я говорила тебе, что ты волен уйти от меня, если хочешь. Ты в любом случае скоро это сделаешь. Больше я ничего не хочу об этом слышать.
— Ты же знаешь, мама, я не могу настаивать. Но неужели ты меня настолько не уважаешь, что продолжаешь рассказывать старые сказки? Наверняка ты многого не договариваешь.
— Да! Многого. Но я предпочитаю оставить все это в прошлом. Это мое личное дело. Неужели ты так мало уважаешь _м_е_н_я, что не можешь перестать меня терзать? — Я никогда не видел ее такой взволнованной. Она вскочила, прошла сквозь стену и зашагала вниз по склону. Спустившись до середины, она побежала.
Я рванулся ей вслед, но через несколько шагов вернулся. Я не знал, что сказать ей такого, чего бы я уже не говорил.
Мы добирались до грота не торопясь. После отдыха Джубилант почувствовала себя намного лучше, но ей все равно было трудно взбираться на некоторые крутые склоны.
Я не был в гроте уже четыре светогода, а не играл в нем еще дольше. Но для других ребят он продолжал оставаться любимым местом. Там их было множество.
Мы стояли на узком карнизе над ртутным озером, и на этот раз Джубилант была действительно потрясена. Озеро находится на дне узкого ущелья, давным-давно перегороженным обвалом после землетрясения. Одна сторона ущелья постоянно в тени, потому что оно вытянуто на север, а на нашей широте солнце никогда не поднимается достаточно высоко. На дне ущелья — озеро, двадцать метров в ширину, сотня в длину и около пяти в глубину. Мы думаем, что у него такая глубина, но попробуйте измерить глубину ртутного озера. Кусок свинца тонет в нем медленно, словно в густой патоке, а все остальное просто плавает. Ребята вытянули на середину солидного размера глыбу и катались на ней, как на лодке.
Все это хорошо, но стояло ретроградное лето, и температура поднималась все выше и выше. Поэтому ртуть нагрелась почти до точки кипения, и весь район грота был затянут плотными ртутными испарениями. когда сквозь пары пролетали потоки электронов от солнца, они вспыхивали, переливаясь и мерцая призрачным индиговым штормом. Уровень озера понижался, но оно никогда не выкипало полностью, потому что на теневой стороне скалы пары снова конденсировались и стекали обратно.
— А как оно образовалось? — спросила Джубилант, перестав, наконец, ахать и охать.
— Отчасти оно естественное, но пополняется в основном благодаря фабрикам Порта. Ртуть получается как побочный продукт каких-то реакций синтеза, ей не могут найти применение, вот и сливают наружу. Ее пары слишком тяжелы, чтобы далеко улететь, и весь темногод она конденсируется в долинах. Эта собирает их особенно удачно. Я любил здесь играть, когда был помоложе.
Озеро произвело на нее большое впечатление. На Луне ничего похожего нет. Насколько я слышал, ее поверхность — унылая равнина, на которой миллионы лет ничего даже не шевельнется.
— Никогда не видела такой красоты. Слушай, а что в нем можно делать? Конечно же, оно слишком плотное, чтобы в нем можно было плавать.
— Никогда не слышал более правдивых слов. Все, что ты сможешь — погрузить в него руку на полметра. Если сумеешь встать и удержать равновесие, то погрузишься сантиметров на пятнадцать. Но это вовсе не значит, что в нем нельзя плавать, только плыть надо по поверхности. Пошли вниз, я тебе покажу.
Она пошла за мной, все еще не в силах оторвать глаз от ионизированного облака. Оно может вас
