— Префект полиции, — начал он, накладывая себе добрую порцию ветчины, — или непроходимый дурень, или мошенник. — Он выжидательно посмотрел на Маллара.
— Нет, он не мошенничает, — отозвался Маллар. — Правда, в этой истории с бомбами он мало преуспел. Ему чего-то не хватает… Воображения, что ли?
— В армии такой пошел бы под трибунал, — сказал президент. — За милую душу! — Он прожевал наконец ветчину. — Я вам кое-что хочу предложить.
Министр внутренних дел вскинул брови: с президентом всегда надо держать ухо востро и говорить как можно меньше. То, что президент сказал сейчас, по меньшей мере некорректно. Да он и никогда корректностью не блистал. Искренностью тоже. Абсолютно беспринципный человек. Так что министр на всякий случай промолчал.
— Я считаю, — продолжал президент, — что в интересах нации надо его от этого дела отстранить.
— Но в делах такого рода без полицейских не обойтись: у них есть опыт…
— Да что он нам принес, этот опыт, в данном случае?
— Пожалуй, действительно ничего.
— Тогда что мы теряем?
— Но кто этим займется?
Президент, чрезвычайно довольный своей идеей, заставил министра подождать ответа — прикончил ветчину, отхлебнул еще вина, вытер рот салфеткой и только тогда сообщил:
— Контрразведка. Департамент безопасности. У меня к ним больше доверия. Что скажете?
— Но по закону контрразведка действует только в случае чрезвычайной опасности. Разве сейчас нам угрожает нечто чрезвычайное?
— А разве нет? Вы же сами слышали: префект заявил, будто террористы обучаются за рубежом и оттуда получают оружие.
— Но это же очевидно, господин президент!
— Так именно в задачи контрразведки входит выявлять подобные вещи! Вы сами скажете Вавру или мне сказать?
— Могу я.
— А префекту полиции?
От этой мысли Маллар поежился.
— Знаете, могут возникнуть осложнения, у него много друзей в прессе. Лучше пусть все исходит от вас.
Ответ президента прозвучал недовольно:
— Этот тип — ничтожество. Безнадежный дурак. Какая тут трудность? Я завтра все ему скажу.
Он налил себе еще вина.
— Тут одна проблема замаячила на политическом горизонте…
Ги Маллар промолчал. Пусть теперь президент подождет ответа.
— Возможно, она поважнее всех остальных. Звонили из Вашингтона. Попахивает крупными неприятностями — американцы мастера заваривать кашу.
— Кто звонил?
— Секретарь их президента. Прямо от имени этого клоуна в овальном кабинете. Вы знаете, что сейчас Киссинджер в Брюсселе на заседании совета НАТО? В качестве как бы советника — сами понимаете, власть без всякой ответственности, — прямо мечта. Так вот, оказывается, добрый наш доктор собирается явиться в Париж с частным визитом и повидаться с президентом республики. У него ко мне личное поручение от президента Соединенных Штатов.
— Когда же вы этот подарочек получите?
— Премьер-министр и я встречаемся с ним в среду. Тут есть еще одна любопытная деталь: приезжает и Брубек.
Брови Маллара удивленно поднялись:
— А ЦРУ-то что здесь надо?
— Их, видите ли, беспокоит ситуация, сложившаяся во Франции, и они планируют какое-то вмешательство. Вы хотите сказать, их это не касается? Как бы не так! Вы правы, только Брубека это не остановит. Вот почему я и настаиваю, что с бомбами дело не терпит, надо спешить.
— Естественно, — согласился Маллар. — Разумеется!
Когда он ушел, президент позволил себе слегка улыбнуться: он остался доволен беседой. Если удастся этот орешек расколоть — тем лучше. Ну, а если и ДСТ потерпит неудачу, всем станет ясно, что виноват Маллар, ведь ДСТ подчиняется непосредственно министру внутренних дел. Этот провал дорого ему обойдется — дороже, чем префекту полиции, потому что в глазах общества полиция давно некомпетентна, или коррумпирована, или и то и другое вместе. Но ДСТ — это совсем другое дело…
С точки зрения предстоящих выборов совсем неплохо, если Маллар обнаружит свою несостоятельность. Амбиции этого человека намного превосходят его способности.
Последующие четыре дня, до самого воскресенья, в Париже было спокойно, зато взрывы прогремели в двух провинциальных городах. За эти дни Баум уладил отношения с Вавром и убедил его, что новый план подлежит исполнению на том простом основании, что никто не сумел предложить ничего другого. В те же дни состоялась передача дела о террористах из рук полиции в ДСТ без всяких юридических санкций, поскольку в иностранный заговор никто не верил, тем более в заговор с целью шпионажа, то есть того, чем только и положено заниматься контрразведке.
В воскресенье в два часа пополудни молодой человек, которого в штабе называли Рене, сидя за рулем крытого грузовичка, отправился с улицы Вожирар, где он жил на верхнем этаже многоквартирного дома, в Булонский лес. Он остановился под деревьями на шоссе Этуаль, вышел из кабины и забрался в кузов. Через пятнадцать минут немолодой мужчина в серых брюках и безукоризненно чистой темно-синей куртке вышел из такси на перекрестке и не спеша зашагал по шоссе Этуаль. Заметив грузовичок, он свернул с тротуара в древесную сень и замедлил шаг: обычный воскресный фланер, явившийся на любовное свидание, а то и на поиски приключений.
Юный Рене вылез из кузова — его было просто не узнать! Туфли на высоких каблуках, шелковая блузка взамен майки, брюки вполне могли сойти за женские. На бледном, несколько женственном лице — косметика: губы подкрашены, глаза подрисованы, бритую голову украшает белокурый парик.
Он подошел к мужчине, тот взял его под руку, и они начали прогуливаться под деревьями. Это выглядело как обычное свидание и вряд ли могло заинтересовать какого-нибудь прохожего.
На сей раз в отличие от прошлого воскресенья поблизости не было ни машин ДСТ, ни его сотрудников, которые в поисках агентов КГБ вели игру в воров и полицейских. Разговор между Феликсом и Рене продолжался пятнадцать минут, и немногие свидетели этой встречи реагировали в точности как Люк — молодой полицейский из Нанта: с понимающей улыбкой провожали взглядом почтенного бизнесмена, назначившего в воскресный день свидание своей юной секретарше. Или официантке, которая по будням подает ему кофе со сливками в каком-нибудь кафе…
Потом Рене снова забрался в кузов грузовичка и вскоре уселся за руль, уже в мужском обличье. А тот, кого называли Феликсом, поспешил к шоссе, остановил такси и приказал ехать в Порт Дофен.
Рене еще некоторое время колесил по лесу, убедился, что за ним никто не следит, и, повернув к Порт Отей, въехал в город. Спустя десять минут грузовичок был припаркован на узкой улочке недалеко от моста Мирабо, а его хозяин пешком дошел до «Марии Луизы» и поднялся на борт.
— Планы меняются, — сообщил он человеку, который вел прошлое заседание. — Главную операцию, назначенную на следующую неделю, надо провести раньше. Во вторник.
— О Господи, через сорок восемь часов! Не получится.
— Мне поручено передать, что это должно быть сделано, невзирая ни на какие трудности. Так сказал Феликс.
Глаза Рене сияли, он говорил с жаром, будто выполняя священную миссию.
— А он не объяснил, чем вызвана такая спешка?
— В среду произойдет одно политическое событие, на которое мы должны повлиять. Наша акция будет несравненно значительнее во вторник, нежели неделю спустя. Не позволяйте самой акции опьянить себя, — так он сказал. — Помните о ее политическом эффекте. Смерть во вторник будет означать куда больше, чем
