Хрорика раскололось по всей длине, а у Мердока оружие вылетело из рук.
Поединщики развернули лошадей для нового захода. Мердок потянулся за мечом, Хрорик наставил поврежденное копье прямо на лошадь противника, так, чтобы оно запуталось у скакуна между передними ногами. С истошным ржанием лошадь рухнула на землю, судорожно взмахивая копытами, и Мердок вылетел из седла.
Каким-то образом ему удалось удержать в руках поводья — поразительно для человека, все еще цеплявшегося за меч и щит — но он сумел приземлиться на обе руки и на колено, сохранив оружие. Тут же он успел заставить лошадь подняться, и вновь вскочил в седло, тогда как Хрорик развернул своего скакуна и пошел на новый заход, из-за седла вытаскивая боевой топор. С истошным ржанием лошадь Мердока устремилась навстречу Хрорику, и они сошлись в новой схватке. На сей раз Мердоку с трудом удалось усидеть в седле и удержать меч. Его вороной вцепился зубами в горло лошади противника, и оба принялись пятиться с громким хрипом и ржанием, но Хрорик уже взмахнул топором и обрушил его вороному промеж ушей, расколов ему череп и перерезав поводья, так что у Мердока в руках оказались бесполезные обрывки.
Лишь с огромным трудом Мердоку удалось отразить следующий удар Хрорика — он поймал рукоять топора в крестовину меча, — но удар был такой силы, что едва не вывихнул ему руку. Вороной пал на колени, уже едва живой, и Хрорик сумел нанести новый удар. Мердок чудом успел метнуться в сторону, чтобы топор не пригвоздил его к земле.
Откатившись в сторону, Мердок торопливо выставил меч острием вверх, и когда гнедой Хрорика вновь налетел на него, клинок вонзился ему прямо в грудь.
Лошадь завизжала от боли, Хрорик в ярости взревел. Мердок с воплем повернул в ране меч, затем вырвал его, вспоров животному брюхо, так что кишки его вывалились наружу. Теперь пришел черед Хрорика выскочить из седла, и он поспешил откатиться подальше от бьющейся в конвульсиях лошади, едва успев вскинуть щит, чтобы блокировать удар Мердока, одновременно высвобождая ноги, запутавшиеся в стременах.
Бой начался с новой силой. Меч и щит против щита и топора. Большинство зрителей вскочили на ноги, как только произошел первый обмен ударами, и погибли лошади. Джаван со свитой продолжали сидеть, как того требовал этикет, однако король смертной хваткой вцепился в поручни кресла. Гибель лошадей вызвала у него тяжкий стон, и теперь он внутренне содрогался от каждого удара, гадая, сколько же еще это может продолжаться. Корона впивалась ему в лоб и словно жгла его, а каждый удар стали о сталь словно молотом ударял ему по черепу.
Поединщики провели еще ряд ударов, нападая и отражая, атакуя и контратакуя, пока наконец чаша весов не начала клониться в одну сторону. В самом начале, едва лишь оба соперника освободились от лошадей, казалось, что их силы практически равны, и поединок сделался холодным и расчетливым… танец смерти, почти прекрасный в своем ужасе. Все-таки постепенно преимущество в возрасте Хрорика начало сказываться.
Сперва он сумел нанести удар Мердоку по левому плечу, — неглубокую, но обильно кровоточащую рану.
В ответ на это Мердок сумел оцарапать Хрорику лоб. Первая кровь как будто бы прорвала плотину, и вскоре Мердок уже истекал кровью из полудюжины ран, достаточно болезненных, чтобы замедлить его, но не настолько серьезных, чтобы подарить противнику искомую победу. Хрорик тоже был весь в крови, но это были лишь простые царапины.
Но вот наконец оружие северянина описало в воздухе сверкающий полукруг… почти небрежно. Казалось, топор двигается слишком медленно, и Мердок непременно успеет уйти из-под удара.
Однако Мердок не успел. Лезвие топора вонзилось на всю глубину прямо Мердоку в живот, вспоров алую накидку и простеганную кожу куртки.
Сперва даже было неясно, насколько серьезна рана. Кровь на шелке было не разглядеть, а Мердок, схватившись за живот, тут же выпрямился с криком, точно так же, как при всех предыдущих ранениях. С яростным воплем он швырнул свой щит прямо Хрорику в лицо и попытался вновь нанести удар мечом, прижимая левую руку к животу, а правой выписывая смертоносные стальные петли. Эта вспышка боевой ярости помогла ему пробить защиту Хрорика и ранить его поверх локтя в ту руку, что держала топор.
Взвыв от бешенства, Хрорик отступил и также отшвырнул свой щит, перебросив топор в другую руку и устремившись в атаку. Теперь он нанес удар Мердоку по ноге, подрезав ему поджилки. Тот с рычанием упал, цепляясь за новую рану, но так и не выпустил меч… и лишь сейчас стало ясно, насколько серьезна рана в живот. Края ее зияли на добрую пядь, обнажая окровавленные внутренности. Свободной рукой он попытался зажать рану, но кровь сочилась сквозь пальцы.
По рядам зрителей пронесся стон, как только они осознали происходящее. Мердок покачнулся, и Хрорик сделал короткий замах топором… но тут же распрямился, опустил оружие, и волчья ухмылка искривила его губы.
— Отправляйся в ад, Мердок, — произнес он, задыхаясь и указывая на рану своим топором.
Гофмаршал и Ричард Мердок уже стремительно неслись к поединщикам, тогда как стражники гарнизона удерживали остальных зрителей на местах. Лицо Ричарда исказилось от ужаса, когда он рухнул на колени рядом с отцом, тщетно пытаясь остановить кровотечение. Альберт равнодушно склонился над раненым, отметив, что грязь уже попала в рану, а затем выжидательно обернулся к Хрорику.
— Победа ваша, милорд Истмаркский, прикончите его.
— Пусть его прикончит кто-нибудь другой, — отозвался Хрорик и швырнул окровавленный топор к ногам Мердока.
Ричард Мердок, потрясенный, поднял глаза, словно не в силах вникнуть в смысл слов северянина.
Джаван вскочил с места, изо всех сил пытаясь как можно лучше увидеть и услышать, что творится на поле, затем подал стражникам знак, чтобы Сигера пропустили к Хрорику.
— Согласно условленным законам поединка, — ровным тоном произнес Альберт, — бой должен вестись до смерти, и никакой пощады. Если он не умрет, вы не будете считаться победителем.
— Я победил, — презрительно бросил Хрорик. В этот момент подоспевший Сигер обнял его за плечи, и Мердок наконец собрал в себе достаточно сил, чтобы открыть глаза и взглянуть на них обоих.
— Его рана смертельна, точно так же, как смертельна была рана Эвана. Но я обойдусь с тобой лучше, чем ты с моим братом, Мердок Картанский, — воскликнул Хрорик, ткнув трясущимся окровавленным пальцем в поверженного противника. — Я не буду требовать, чтобы тебе в клочья разорвали разум. Не откажу тебе в ударе милосердия… но сам я этого не сделаю, бессмертием души клянусь — не сделаю.
С этими словами он оглянулся и пошел прочь, тяжело опираясь на руку брата, тогда как зрители устремились на поле: Ран и Манфред, Хьюберт, лекарь, жена Мердока и второй его сын, а также Джаван, следовавший за ними не торопясь в сопровождении Райса-Майкла, Карлана, Гискарда и лорда Джеровена. Хьюберт немедленно бросился к раненому, устроив его голову у себя на коленях. Лекарь нагнулся, чтобы осмотреть рану. Элейн, жена Мердока, держалась чуть в стороне, ее не подпускал ближе младший сын Кешел. Когда приблизился Джаван, то услышал, как Хьюберт говорит своему брату Манфреду:
— Скорее позови Ориэля.
Манфред бросился прочь, прежде чем Джаван успел остановить его, и тут же вернулся с побледневшим Ориэлем, крепко удерживая Целителя за запястье. Ориэль подавил рыдание, когда Манфред швырнул его на колени рядом с Хьюбертом и раненым Мердоком, который стонал от боли.
— Помоги ему, — велел Хьюберт.
— Милорд, я…
— Я сказал,
— Архиепископ, довольно, — Джаван схватил Хьюберта за руку, чтобы удержать от нового удара. — Вы не смеете заставлять его сделать это.
Хьюберт вырвал руку и свирепо уставился на короля.
— Да как вы посмели, — прошипел он достаточно громко, чтобы Джаван мог его услышать. — Я вправе приказывать своим слугам все, что пожелаю.
