– Как это по-своему?
Он шел за ней. Спрашивая, она оборачивалась, и он видел ее лицо, такое близкое, и острую грудь, такую завораживающую.
– Ну, давал клиенту колоду карт и предлагал выбрать три самые лучшие, три самые красивые, и три самые тревожные. И отмечал, как он на меня смотрит, на карты, как выбирает их. Наблюдал, короче.
– Так ты не гадал, а тестировал?
– Можно и так сказать. Самый классный тест был, когда я вручал клиенту карты и говорил: 'Сделай с ними что-нибудь'…
– Ну и что они делали? – обернулась Наташа.
– В основной массе они цепенели на такой оригинальности, некоторые начинали напряженно думать, а третьи – их было меньшинство – выбрасывали карты в мусорное ведро или в форточку на снег. Короче, десяти-пятнадцати вопросов хватало, чтобы будущее человека становилось для меня непреложным и зримым.
– Ты угадывал?!
– Да… Это было нетрудно. Тем более, я могу посмотреть на человека и увидеть его старым. Или не увидеть. Это легко, – улыбнулся, – мне легко. Я смотрю на него, пожившего, и вижу его жизнь, написанную морщинами, складками кожи, выражением глаз, осанкой, точечными угрями…
– Точечными угрями?
– Да. У бесхозных стариков их много на лице. Зрение слабое, у старухи тоже, дети не приходят или им все равно. Короче, по ним видно, следит ли человек за собой или следят ли за ним…
– Ужас… – покачала головой Наташа.
– Этот метод называется у меня 'Вычитание', – кичливо улыбнулся Смирнов. – Потому что я вычитаю клиента из увиденного старика и получаю жизнь.
– Ты мог бы зарабатывать неплохие деньги… – поменяла тему женщина, не пожелав представить себя дряхлой старухой. Или предстать таковой перед глазами мужчины.
– Мог бы… Но однажды, – я, окончив университет, уже работал геологом, – мне пришло в голову, что я ничего не угадываю. Пришло, потому что я был убежденным материалистом и был уверен, что угадать дату смерти кого-либо невозможно. Или рождение девочки Маши под Пасху, а мальчика Виталия под Новый год. Я пришел к выводу, что я не угадываю, а просто люди делают то, что я им говорю. И еще одно… К этому времени было несколько случаев, когда я желал человеку зла, и через некоторое время – обычно через два-три месяца – он погибал, попадал в неприятные ситуации или просто в пожизненную лузу. И я сказал себе 'Стоп! Хватит. Хватит гадать и желать зла. А если ты его пожелаешь, то оно упадет на голову твоих детей'.
Смирнов остановился, изловчившись, вытащил из кармана рюкзака бутылку с 'Анапой', отхлебнул добрый глоток, и пошел дальше, держа ее за горлышко.
– Ну и что? Падало?
– Да… – Глаза Евгения Евгеньевича стали жалкими. Он хлебнул еще. И с уважением посмотрел на бутылку – вино было приятным на вкус.
– Как?
– Мне не хочется говорить. Сама увидишь.
– Ты мне гадаешь на будущее?
– Не понял?
– Ты сказал: 'Сама увидишь'. Я поняла это как предсказание, что я увижу и узнаю твоих детей.
Он внимательно взглянул на женщину.
– Как знать…
– Я побреюсь наголо, если это случиться.
Он залился смехом.
– Нет, не побреешься, я тебе не позволю!
– Ты – это что-то…
– Точно. Знаешь, большинство людей живут в виртуальном мире. Он неколебимо уверены в том, чего нет, они потребляют несуществующие вещи, вступают в призрачные отношения, отрицают мировой опыт, великие открытия, по крайней мере, те, которые не нужны для усовершенствования аудио-видеотехники, автомашин, кондиционеров и водяных матрацев. А я большей частью живу, стараюсь жить в более-менее реальном мире. Я стараюсь отправляться от реальных вещей. И потому кое-что вижу и кое-что понимаю…
– Что ты понимаешь?
– Да многое. Вот, например, сны, – Смирнов рассыпчато рассмеялся. – Знаешь, на работе есть у нас человек, умница, жена у него симпатичная и милые дети. Все его уважают, я тоже, но как-то по-другому. И знаешь почему? Однажды на междусобойчике мы говорили о сновидениях, и он рассказал, что часто видит сны, в которых у него один за другим выпадают зубы. А это классический сон, во 'Снах и сновидениях' Фрейд писал, что он снится онанистам после мастурбации. Вообще, сон – это такая штука, которую лучше держать при себе…
– Да уж. А что ты еще видишь и понимаешь?
– Да многое. Я знаю, как живет моя бывшая жена Вера, знаю, что у нее на сердце, знаю, как живет с любовником…
