Почувствовав себя упрямо идущим, идущим, не взирая ни на что, идущим, как всегда, он ожил, бросился собирать вещи и запихивать их в рюкзак. Завязав его, осмотрел комнату, и под кроватью, с Наташиной стороны, увидел ее заколку.
Ему захотелось прикоснуться к ней, подержать в руках, но, пересилив себя, он пошел прочь.
37.
Далеко Смирнов не ушел. На дорожке, ведущей к конторе пансионата, его остановили двое мужчин.
– А ты куда намылился? – загородив путь, удивился один из них, здоровый, с рваным шрамом на щеке. – Давай назад, каляка к тебе есть. И не ерзай, а то покалечим.
Смирнов обернулся на хруст ветки и увидел в кустах человека со странно загнутыми вниз ушами. Он, явно главный в компании, стоял, гнусно улыбаясь и поигрывая пистолетом. В другой раз Смирнов рванул бы в лес напропалую, на авось, и ушел, точно ушел бы, раненый – не раненый, оставив в презент бандитам свой несчастный перелатаный белыми нитками рюкзак, но в это утро ему было все равно. Криво усмехнувшись, он повернулся и пошел к домику, в котором провел день с Наташей.
Нет, с Галочкой.
– Вот почему она ушла… – думал он, неспешно шагая. – Олег приказал ей унести кол, чтобы эти мордовороты случайно не осквернили амулет, вогнав в мою задницу. Или чтобы я со злости не подарил его этим странным ушам. А что если… Что если действительно рассказать главарю о нем? Сказать, что если они вернут кол мне, то я подарю его, предварительно научив им пользоваться? Вбивать, ха-ха, в землю? Нет, не получится. Уши у него обломанные, лапша свалится. Но попробовать можно.
Однако говорить Евгению Евгеньевичу не удалось. Как только он вошел в дом, его свалили ударом в спину, тут же связали руки и заклеили рот липкой лентой. Посадив пленника у стенки на пол, бандиты – человек с ушами и тот, который остановил Смирнова – расселись по креслам. Третий бандит ушел. Видимо, на стрему.
– Ты, козел, допер, что нам от тебя надо? – спросили 'уши', выдержав паузу.
Смирнов покивал. Вопрошавший нехотя встал, подошел к жертве и со всех сил ударил в ребра ногой.
Смирнов упал на бок.
Он был растерян. Такого с ним еще не было. Его никогда не связывали и не были ногой в ребра.
'Только бы зубы не выбили, – подумал он, претерпев боль и усевшись в прежнее положение. – Всю жизнь берег, чистил…'
– Нет, ты допер, что нам от тебя надо? – спросил верзила со шрамом, придвинув лицо, искаженное гримасой ненависти и презрения.
Смирнов решил не кивать, но ребрам его лучше не стало.
Тот же самый вопрос ему задавали с различными вариациями раз пятнадцать. По крайней мере, он досчитал до пятнадцати, прежде чем потерять сознание от удара винной бутылкой по голове.
38.
Наташа проснулась под утро. Он спал, сладко прижав к ней бедро.
Она осторожно поцеловала его в губы.
Он, отвернувшись, пробормотал: 'Я все придумал, все… Какая ты любимая…'
С трудом сдержав слезы, она поднялась с кровати, оделась, стараясь не шуметь, собрала вещи и, напоследок посмотрев на посапывающего Смирнова, пошла к берегу.
На душе было нехорошо, очень нехорошо.
Всем своим существом и более всего спиной она чувствовала кол, притаившийся в рюкзаке.
Она смотрела вперед, выискивая путь, а глаза ее видели железную змею, стрелой выпрямившуюся змею, змею, которая вот-вот вопьется в сердце, и будет пить из него кровь, будет пить, пока не выпьет всю.
Она бы повернула назад, бросилась бы к нему, к Смирнову, вся охваченная ужасом, бросила бы ему этот кол под ноги и упала бы мертвая и пустая, она бы повернула назад, конечно же, повернула бы, если бы не ум, окаменевший от решимости, если бы не ноги, ставшие чужими и ступавшие сами по себе.
Пройдя около километра по направлению к Утришу, она увидела катер, с которого высаживалась полуночные ловцы крабов. За пятьсот рублей его владелец, молодой парень с внимательными глазами, согласился отвезти ее в Утриш. Через полтора часа она была в Анапе. День провела у подруги, жившей на окраине города, а вечером, ближе к двенадцати, поехала в 'Вегу'.
В апартаменты Зиночки прошла незамеченной – у нее были ключи от черного входа и других дверей, которыми часто пользовались 'левые' клиенты (их, по соглашению с 'девочками', посылал Карэн в отсутствии основных квартиросъемщиков).
Зиночку в сметанной маске она нашла в ванной у зеркала, а оставила на полу в бессознательном состоянии – приемам каратэ своих подопечных учил опять-таки Карэн. Учил, приговаривая:
– Классная проститутка должна уметь давать, и не только в … но и в морду.
Из ванной она пошла в детскую, посмотреть, как спит Катя.
Катя спала хорошо, счастливо улыбаясь. В ее объятиях грелся большой плюшевый мишка, купленный 'хорошим' Олегом в конце 'семейной' прогулки у уличной торговки. Сам глава 'семьи' тоже спал – он всегда ложился в час ночи – и спал на спине. Наташа подошла к нему и со всех сил вогнала кол ему в сердце.
39.
К вечеру Смирнов знал, что от него хотят. Точнее, он знал, что хотят эти люди, так действенно
