Руслан Белов
Смерть за хребтом
Часть I
Иранский пленник
1. Конец!!? – Из тюрьмы – в капкан. – Три дня на смерть. – Не везет...
Я очнулся в абсолютном мраке, все вспомнил, и тут же отчаяние заполнило меня до последней клеточки, заставило дико кричать, метаться по яме, в кровь разбило мои кулаки и лоб об ее каменные стены.
Последний раз я кричал так на перевале Хоки...
Поздней осенью мы шли в отгул.
Я, геолог-первогодок, шел в тяжелых отриконенных ботинках – перед дорогой не захотелось бежать с базового лагеря на пятую штольню за сапогами. Да и времени не было – радиограмму, в которой говорилось, что вертолет ввиду нелетной погоды прилетит в лучшем случае после праздников, мы получили днем шестого ноября. Внезапно и обильно выпавший мокрый снег прилипал к триконям[1] двадцатисантиметровой “платформой”, и с каждым километром сбивать ее было все тяжелее и тяжелее.
* * *
* * *
“Вылез тогда, даст бог, вылезу и теперь, – подумал я, как только полумрак прошлого сменился в глазах абсолютным мраком настоящего. – Главное – без паники. Испугался – погиб!”
Полежав с минуту, я изучил темницу на ощупь. Сначала ощупывал каждую пядь слагаемых своей несвободы, когда же безнадежность положения стала казаться несомненной, руки задвигалась нервно, скачками.
Яма оказалась узкой (сантиметров семьдесят – восемьдесят), довольно длинной (метра полтора или чуть больше) и глубокой (выше моего роста). Стенки ее были неровными, песчаниковыми, дно – плоским, каменно-земляным. Наполовину она прикрывалась уплощенной глыбой, наполовину – автомобильной дверью, придавленной чем-то весьма тяжелым, вероятно, камнями.
Я попробовал приподнять или хотя бы сдвинуть ее, но безрезультатно.
“Положение, похоже, безвыходное, – подумал я, закончив рекогносцировку. И нервно засмеялся:
– Буквально безвыходное!”
С застывшим лицом я опустился на землю, устроился у стены.
Из мрака выкристаллизовалась мысль: “Почему так темно? Ни лучика... Либо ночь на дворе, либо... либо они засыпали дверь грунтом или камнями. Замаскировали...
Замаскировали...
Зачем!?
А сама яма? Что-то она мне напоминает...
Что-то знакомое... Дежавю в темноте...
Может быть, форма? Форма ямы...
Это древняя выработка!!! Точно!!
Ну конечно, ведь всего лишь неделю назад я был в точно такой же яме, даже в нескольких таких ямах, во время ознакомительного маршрута на отработанное еще в древности медное месторождение Чехелькуре...
Как же я сразу не догадался! Конечно же, я сижу в древней выработке! Две тысячи лет назад перс- рудокоп с помощью огня, воды и бронзового молота выбрал отсюда медную руду, выбрал, не зная, что сооружает мне темницу со стенами из крепких окварцованных пород!”
Мне вспомнились древние выработки, виденные во многих горнорудных районах. Древняки, как их называют геологи, или по-книжному – копи, поражают узостью отработанного пространства – кажется, что эти щели и протяженные, глубокие (многие метры) отверстия могли проделать лишь гномы, худощавые гномы.
Рядом с древними выработками нет больших отвалов пустой породы, а часто они и вовсе отсутствуют. Поэтому даже с близкого расстояния их трудно заметить и нередко лишь россыпи черного блестящего печного шлака указывают на их существование: при наличии в округе древесной растительности руда плавилась на месте добычи.
“А что если здесь... если здесь, в этом месте, залегала не одиночная линза, а протяженная жила[2]! – задумался я. – Тогда у меня есть шанс выбраться отсюда! Вполне может быть, что рудокоп, выбрав руду из этого богатого и относительно широкого приповерхностного участка жилы, не остановился и ниже нашел и выбрал другую рудную линзу, потом, в стороне, третью. И так далее, пока не изрыл норами всю рудоносную зону.
