основном дубовая с медной отделкой. Стулья мягкие, обитые светло-коричневой кожей.
Перед огромными – от пола до потолка – окнами стоял круглый стол на резных ножках со стеклянным верхом и четыре глубоких кресла с мягкими подушками. Рядом кухня с дубовыми буфетами и полом из полированного гранита. Кухню от столовой отделяла решетка – по ней спускались вниз длинные листья роскошного декоративного папоротника.
Катрин не переставала удивляться тому новому, что открыла сейчас в Джефе. Значит, человек любит комфорт с оттенком экзотики, любит получать удовольствие от окружающих вещей. Кроме того, очень аккуратен – в доме для всего есть свое место. Всюду порядок, но не безжизненный, не больничный, а теплый и уютный. Дом с большой буквы. Отражение своего хозяина. Женщина чувствовала себя едва ли не счастливой избранницей, ведь ее допустили в святая святых этого человека.
– Я бывала тут раньше? – спросила она.
– Нет. Ты у меня впервые, – ответил он тихо, и по его голосу можно было понять, как много для него значит ее появление здесь. Долгие годы ждал этого – и наконец дождался.
Сердце Катрин сжалось: Господи, через что она заставила его пройти – правда, сама того не сознавая. Она обернулась к нему. Джеф уже поставил чемодан в коридоре и теперь внимательно наблюдал за ней. Гостья улыбнулась – какое счастье быть здесь, в этом замечательном доме!
– Почему же я раньше не приходила к тебе? Я что, отказывалась от приглашений?
Он покачал головой:
– Нет. Просто я тебя никогда не приглашал.
Его слова еще раз подтвердили, что сейчас им сделан решительный шаг. Привез женщину к себе, по сути дела, раскрыл себя перед ней. Раньше, как выясняется, такого не случалось. И все же держался по- прежнему независимо и спокойно ждал ее решения. Он как будто говорил: теперь ты видишь, какой я. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, но последнее слово остается за тобой.
– Мне очень хорошо у тебя, – сказала Катрин. – А диваны такие заманчиво удобные.
Выражение его лица смягчилось. Хозяин жестом указал на диван:
– Чувствуй себя как дома. Ты ела?
– Нет. Я как-то даже забыла об этом.
– Сейчас что-нибудь придумаю.
Джеф взял вещи гостьи и понес в другую комнату. Катрин сбросила туфли и с наслаждением уселась в угол мягкой софы. Подобрав под себя ноги, устроилась поудобнее. Все тело ныло. Она совсем выдохлась. Уж слишком много всего произошло за один день… и все же она ни о чем не жалеет.
Джеф вернулся уже без пиджака– воротник рубашки расстегнут, рукава закатаны. Кажется, он начал привыкать к присутствию Катрин и позволил себе расслабиться. Проходя мимо гостьи, тепло улыбнулся и отправился на кухню, чтобы приготовить кофе и бутерброды.
Катрин смотрела на красивого мужчину и изумлялась – неужели она действительно ему так нравится? За эти годы у него наверняка были романы. Он такой привлекательный – женщины, должно быть, хвостом за ним бегали. Как же тогда умудрился остаться холостяком? Ведь ему уже за тридцать. Гостья огляделась – никаких следов женского присутствия. Так или иначе, это дом мужчины, который привык довольствоваться обществом самого себя.
Томпсон принес бутерброды с ветчиной, сыром и салатными листьями. Катрин только теперь поняла, как сильно проголодалась. Она ела с большим удовольствием. Джеф сидел на софе напротив с чашкой кофе в руках и ждал, когда гостья заговорит.
– Все время, пока я была замужем… ты ведь не хранил целомудрие, не так ли? – Ей хотелось узнать о нем побольше.
– Я пытался выбросить тебя из головы, – сухо сказал он. – Но не слишком в этом преуспел.
– А до того?
– Я был женат.
Женат! Поразительно, как неприятна оказалась мысль о том, что у него когда-то была жена– женщина, которую он, видимо, любил и потерял. Но она тут же напомнила себе, что и сама потеряла мужа. Может быть, и тут не обошлось без трагедии?
– А что случилось?
Он безразлично пожал плечами.
– Трудно сказать… Ничего особенного. Просто очень скоро стало ясно, что мы хотим от жизни разного. Единственное, в чем наши желания совпали, – это развод.
Наверное, несладко ему пришлось. Разрыв всегда болезненно переживается, особенно если отношения начинались с глубокого чувства.
– Жаль, что так вышло, – сказала она с искренним участием.
Вместо ответа снова небрежное пожатие плечами, как будто человек хотел сказать, что тот период жизни уже не имеет к нему никакого отношения.
– Сколько лет вы были женаты? – спросила Катрин. Ее несколько смущало равнодушие к клятвам, которые даются при вступлении в брак. К этому нельзя относиться легкомысленно.
– Три года.
– У вас есть дети?
Его взгляд снова стал жестким.
– Нет.
