Кому охота везти к себе домой запечатанную жестянку со смертью, которая стоит больше, чем рядовой гражданин способен заработать за тысячу лет? Да еще зная при этом, что она будет без всякой пользы стоять на полке. Но у нас нет выбора, мы вынуждены так поступить. Надо брать, пока дают.
— Вот молодцы, — похвалил Гроуфилд. — Но зачем тратить на это целых два дня? И снимать номера в Квебеке, когда главные события происходят здесь?
— Квебек был местом сбора. Потом нас должны были привезти сюда. Продавцы не слишком доверчивы, поэтому до нашего приезда в Канаду никто точно не знал, где состоится встреча. Сделку предполагалось заключить завтра утром. К вечеру почти все должны были вернуться в Квебек, а на воскресенье намечалось совещание. Вождям надо было многое обсудить — сферы влияния, временные союзы против других стран, отношения с великими державами и тому подобные вопросы. В понедельник все собирались разъехаться по домам, а до тех пор в усадьбе остались бы всего несколько человек, включая вас.
— Почему?
— Мы не могли отпустить вас до нашего отъезда.
— А зачем здесь должны были оставаться другие люди?
— Мы условились, что продавцы просидят тут до понедельника, потому что не хотели, чтобы они выдали нас, сообщив канадским или американским властям, что за груз мы увезли.
— Какое всеобщее взаимное доверие, — буркнул Гроуфилд.
— Да уж. Но все легковерные уже на том свете.
— Я вам верю. Ладно, дайте мне подумать несколько минут.
— Пожалуйста.
Услышанного от Вивьен оказалось достаточно, чтобы составить всеобъемлющую картину происходящих событий. Все эти торгаши и плутократы, Рагос, Позос и другие полковники и генералы, по большому счету не умеют хранить тайну. Они наследили, и на их следы наткнулся проходивший мимо сыщик. Американцы пронюхали, что творятся какие — то дела, и быстрехонько привезли сюда его, Гроуфилда, чтобы он раскопал для них подробности. Об этой возне узнал кто — то еще — Россия, Китай, Франция, Египет, Израиль, Аргентина? Поди разбери. Эта страна предпочла действовать более прямолинейно и, дабы получить сведения, устроила похищение Гроуфилда, которого едва не накачали эликсиром правды.
— Ваши все на месте? — спросил он. — Может, кто — то погиб, заблудился или был похищен?
— Насколько мне известно, нет, — ответила Вивьен. — На сегодняшний вечер, вы это имеете в виду?
— Нет, на день вашего приезда в усадьбу.
— Нет.
— Значит, другая делегация кого — то недосчиталась, сказал Гроуфилд. — Готов спорить, что эти незнакомые взяли в оборот кого — нибудь из свиты того или другого вождя, похитили его, как собирались похитить меня, выяснили, что происходит, а потом заявились сюда, чтобы завладеть товаром. — Но кто они?
— Я не знаю. Они говорят на незнакомом мне языке. Один из них подвизался в какой — то организации борцов за независимость Квебека, но для такой сделки, как эта, требуются безумцы более высокого уровня.
— Это они убили вашего друга?
— Едва ли он был моим другом. Но вы правы, это они убили его. Они свято верят в полезность прямолинейных действий. Но не знаю, сойдет ли им это с рук. Они что, попросту возьмут и прикончат президентов девяти стран?
— Почему бы и нет? В столицах любой из этих стран есть люди, которые спят и видят, что их президенты не вернутся из нынешней поездки. Ко вторнику произойдет девять бескровных государственных переворотов, девять президентов канут без вести, и мировая печать почти не уделит этому внимания.
— Жизнь становится все лучше и лучше, — сказал Гроуфилд. — Добыть эти канистры — наша забота, — решила Вивьен.
Гроуфилд попытался взглянуть на нее, хотя не было видно ни зги.
— Вы с ума сошли? Усадьба кишит вооруженными людьми. Вам известно, где спрятаны канистры?
— Нет, это знают только четверо американцев. — Прекрасно. Стало быть, мы должны отправиться в усадьбу, захватить одного из американцев и заставить его сказать, где канистры. Потом стащить их и увезти, чтобы не попасться никому на глаза и не угодить в лапы этих ребят с самолета. Откровенно говоря, Вивьен, я очень сомневаюсь в успехе.
— Но мы же не знаем, кто они! — с жаром воскликнула девушка. — Нам невдомек, зачем им эти канистры. Может, они пролетят над Нью — Йорком, Вашингтоном, Лондоном и Парижем и сбросят их там. Никто из наших не сделал бы такого, им это не нужно, да и желания нет. А будь желание, так нет средств. Мы бы хранили эти бактерии для самообороны, для острастки, чтобы иметь возможность предъявить ультиматумы. Американцы держат их для тех же целей. Но мы не знаем, кто эти люди и чего они хотят. Похоже, они слишком склонны к убийствам ближних.
— Не хотел бы я, чтобы они склонились к мысли убить меня, — рассудил Гроуфилд. — Если, конечно, вы не против того, чтобы я жил. Я согласен сыграть роль шута ради спасения мира, но только если у меня будет хоть один шанс выжить или принести кому — нибудь пользу.
— Но мы обязаны попытаться! Что еще делать?
— Я уже думал об этом, — ответил Гроуфилд, — и мне кажется, что разумнее всего было бы сесть в мой верный снегоход и с первыми лучами солнца отправиться на юг. Если самолет добирается сюда за час, мы сможем проделать тот же путь за четыре или пять часов. А возможно, наткнемся по дороге на какой — нибудь проселок или лагерь, где есть телефон. Сойдет и радио, я не привередлив. Оттуда позвоню в Квебек старому доброму Кену, все ему выложу и велю прислать в заснеженные северные леса морскую пехоту, чтобы сцапать этих бяк.
— К тому времени они уже смоются, — сердито возразила Вивьен. — Вы и сами это знаете. Ничего не выйдет.
— Знаю, что не выйдет, — угрюмо согласился Гроуфилд. — Но я намерен поступить именно так.
— Надо придумать что — нибудь еще. Гроуфилд вздохнул.
— Хорошо. Сколько человек знают, где канистры?
— Только четверо американцев. — И канистры где — то в усадьбе. В одной из построек?
— Не думаю, у меня сложилось впечатление, что их спрятали где — то неподалеку, хотя всякое может быть.
— Ладно. Вы знаете американцев в лицо?
— Да.
— Всех четверых? Можете показать их мне?
— Конечно.
— Прекрасно, — Гроуфилд неохотно встал. — Посветите — ка;
надо поудобнее уложить наши пожитки.
Щелкнув, зажегся фонарик, и в слабом свете Гроуфилд увидел, что Вивьен хмурится, глядя на него с надеждой и страхом.
— Вы что — то придумали?
— Можно сказать и так, — ответил Гроуфилд, свертывая свое одеяло.
— Что?
— Не скажу.
— Почему? — удивилась Вивьен.
— Потому что не знаю наверняка, одобрите вы это или нет, — заявил он.
Глава 23
— Мы уже достаточно близко, — сказал Гроуфилд и остановил снегоход.
Вивьен, которая опять сидела сзади, обхватив его руками, спросила:
— И что теперь?
— Дальше пойдем пешком, — ответил Гроуфилд. Над усадьбой висели последние ночные звезды, но с севера ползли тучи, которые уже заволокли полнеба. Ветерок чуть — чуть усилился, но называть его настоящим ветром было еще рано. Тем не менее щеки Гроуфилда онемели, а кончики пальцев опять начали
