ОНА смахнула слезинку. Мужчина, проживший пятьдесят лет, встретив ЕЕ, вдруг неожиданно превратился в робкого юношу. И каждый раз, когда я тебя вижу, волнуюсь так, как будто пришел на первое свидание. Я стал мальчиком, а ты для меня ещё девочка. ОНА ещё тогда хотела съязвить, спросить, — неужели у вас до меня никого не было? Ведь я просто не поверю. А он, словно прочитав ЕЕ мысли, отвечал на вопрос — все, что было до тебя, было просто бытовой необходимостью.
Наконец ОНА дошла, поднялась, позвонила.
Дверь открыла дочь.
— Мам, что с тобой?
Она не ответила, сняла плащ, разулась, прошла в комнату, устало плюхнулась на диван.
— Дай воды.
Девочка принесла стаканчик и удивленно стала разглядывать маму.
ОНА жадно выпила полстакана.
— Умер наш клиент.
— Поэтому ты плакала? — удивилась дочь.
ОНА пытливо посмотрела на девчушку и жалко улыбнулась.
— Потом, потом поговорим, — пообещала ОНА и прервала беседу. Посидев некоторое время и придя в себя, женщина неохотно прошла в ванную, умылась, переоделась. Дочь разогрела обед, накрыла на стол. Вяло орудуя вилкой, ОНА вспомнила, как однажды он приглашал ЕЕ в ресторан. Просто так, пылко уверял он, я просто хочу увидеть, как ты жуешь. Ты ведь любишь поесть, правда? Тогда ОНА ответила, что много ест тогда, когда нервничает. Ах, ты моя булочка, умилялся он, будешь много нервничать, потеряешь талию. Полгода назад у тебя была талия, а сегодня её не видно. Где она? Не обхвачу ведь в будущем. ОНА беспомощно развела руками, дескать, что поделаешь. Но я тебя люблю любую — с талией и без нее. В любом виде — рабочем, праздничном, домашнем. — ОНА отложила вилку, тяжело перевела дыхание. Ничего бы со мной не случилось, если бы согласилась тогда на его предложение. Ровным счетом ничего. И сегодня, когда его уже нет, осталась бы хоть одна яркая картина этой запоздалой любви, в которую я, бестолковая, упрямая, гордая ведьма, упорно не хотела верить.
Соли в солонке не было, и ОНА достала из шкафа банку. Голубцы уже давно остыли, но ОНА не заканчивала трапезу, изредка подсаливая и дотрагиваясь к пище. Так мы и не поели вместе, вздохнула ОНА, и виновата я. А он так просил, так просил… Хлеб-соль сближает, вот я и хочу сблизиться с тобой хотя бы в этом плане.
Неожиданно во рту ОНА почувствовала знакомый и неприятный привкус. Вот так, усмехнулась ОНА, у меня уже начинаются завихрения. Чайная сода пошла вместо соли. Что дальше?
Вскоре пришел муж, затем сын.
Сделав над собой неимоверное усилие, ОНА попыталась уйти от мрачных мыслей, обязывая себя функциями хозяйки, жены, матери.
Следующие два дня прошли в полных противоречиях.
Как я могла, терзалась ОНА, допустить столь бурного развития событий? Ведь я замужем, имею детей, уже студентов. Надо было сразу, тогда еще, когда он приходил по работе, обрубить все, не оставляя никаких шансов на будущее. Нет, я же очень умная, я знала, когда следует прекращать его ухаживания. Мне было любопытно, очень любопытно. Он в первый же день показался мне интересным собеседником, клиентом, с которым приятно иметь дело. Ведь я почувствовала сразу, когда он вошел в кабинет, его мгновенную заинтересованность мною. Как ни странно, его заинтересованность мною заинтриговала и меня. Впоследствии, решая его проблемы, я поняла, что он человек довольно порядочный, дружелюбно настроенный, коммуникабельный. Мне было просто и легко с ним. Его искренность в чем-то подкупала. Невероятно, но я получала невыразимое удовольствие, когда стала замечать, что он пользуется каждым удобным случаем разглядеть меня. Я встаю, подхожу к шкафу, а он деликатно, зорко следит за моими движениями, стараясь не обидеть взглядами. Не поднимая глаз, видела его восторженные взоры, ласкающие мои волосы, лицо, глаза, руки. Потом мне стало казаться, что он раздевает меня глазами, но делает это так изящно, что у меня дух захватывало. Наконец, в один прекрасный день я просто не выдержала и от всей души улыбнулась. Улыбнулась молча, восхищаясь его тактичностью… А он… он сразу сделал па, за которым неминуемо должен был бы следовать поцелуй. Я остановила его осаждающим взглядом, тотчас спрятала улыбку. Наверное, в тот день была моя первая ошибка. Он тогда явно понял, что понравился мне. Дальше все пошло, поехало… Тем не менее, я сопротивлялась. Сопротивлялась отчаянно. Чтобы спровоцировать неприязнь к себе, рассказала обо всем жене его друга. Я не должна была этого делать, я не должна была останавливать его именно таким образом, но у меня не было выбора. Боялась уже не его, не его чувств, а себя, себя боялась. Боялась растаять от магнитной нежности, которую никогда ни в ком не замечала. Было обидно причинять боль человеку, который тебя безумно любит и который очень нравится тебе. Но он понял. И, слава богу, что понял. Понял и простил. Он должен был понимать, что я, замужняя женщина, даже полюбив его втайне, не имела морального права говорить вслух… Грош мне цена, если не могу проконтролировать свои чувства. А чувства были. Еще какие! Особенно сейчас, когда его уже нет. И все-таки я не права. Не права тысячу раз. Он умер от инфаркта. Инфаркт, как правило, вызывается сильнейшими переживаниями, стрессами, перенапряжением. Год назад он был веселый, жизнерадостный человек, полный оптимизма, широких замыслов, грандиозных планов. Мое обыкновенное чисто женское любопытство, фактически погубило хорошего человека, свело его в могилу. О, боже, как мне дальше жить с таким наказанием?
В воскресенье утром позвонила жена его друга.
Квартира покойного была переполнена женщинами. Плач и причитания родных и близких сжали ЕЕ сердце, и ОНА не выдержала. Обняв и поцеловав его стареющую мать, ОНА заплакала навзрыд громче остальных, уткнувшись в плечо старушки. Жемчужные капли слез ручьем катились по ЕЕ прекрасному лицу. Некоторые родственницы удивленно переглянулись. Коллега по работе, начальница покойного вроде не столь бурно должна была бы выражать соболезнование. Позже, несколько успокоившись, ОНА уже сидела за поминальным столом. Траурная трапеза длилась недолго, часа полтора, после чего все участницы панихиды поехали на кладбище.
Выйдя из машины, ОНА ахнула. Это было то самое кладбище, Волчьи ворота, куда ОНА совсем недавно приезжала с ним. Приезжала два раза. В первый раз, как он тогда сказал, чтобы похоронить только что родившееся чувство. А во второй раз… Во второй раз совсем недавно… ОНА в ужасе замерла и вычислила. У НЕЕ тоскливо защемило сердце. Ну, конечно. Во второй раз ОНА приезжала с ним ровно сорок дней назад. Значит, он скончался сразу после встречи с НЕЙ. ОНА позволила тогда ему выпустить пар — он целовал ЕЕ в первый и последний раз в своей жизни.
Процессия подошла к могиле, усыпанной многочисленными цветами.
Мать, жена и несколько женщин упали на холмик из гвоздик и заголосили.
ОНА держалась поодаль и вдруг почувствовала, что ЕЕ поддерживают с двух сторон. Одна из женщин была женой его друга, а вот другая… Молоденькая женщина, поймав на себе ЕЕ взгляд, благодарно кивнула.
— Спасибо, что пришли. Я знаю вас.
Это была его дочь, очень похожая на отца.
ОНА не удержалась и на сей раз. Обняла, расцеловала женщину, заплакала снова. Дав волю слезам, ОНА потом, в силу врожденного любопытства, неуверенно спросила.
— А откуда ты меня знаешь?
— Как-то видела вместе. Всего лишь однажды. А потом наблюдала за отцом.
— Прости меня. — ОНА стыдливо опустила голову на плечо женщины.
— Не за что. То, что было между вами, исключительная редкость в наши дни. Вам, как женщине, можно позавидовать.
— И мама обо мне знает? — тише спросила ОНА.
— Нет. Только я и бабушка.
— Ты меня осуждаешь?
— Нет. Такое осуждать нельзя.
— Такое? — не поняла ОНА. — Какое?
Женщина немного замялась, но затем отчеканила обрывисто.
