Да и пленных – не на себе же нести? Кстати, этих пленных до сих пор продолжали колоть, на предмет еще каких-нибудь неучтенных диверсионных групп. Те орали, плакали, но были единодушны в своих показаниях – было две группы. Одна наблюдателей, а вторая, непосредственно – стрелков. Больше здесь никого нет.
Порадовавшись этому факту, я уже хотел было выдвигаться встречать машину, но тут вспомнил про потерянно стоящего под охраной Мищука. Хлопнув себя по лбу, подошел к нему и отпустив бойца, сказал:
– Вот и все Тарас Богданович. Позвольте вас поблагодарить за помощь.
Хуторянин только вздохнул, когда я пожал его руку, но это было еще не все:
– Вы учтите, что вас будут вызывать на допрос. Я разумеется передам все необходимое вашему уполномоченному НКВД, только расследование могут вести другие люди. И для них я сейчас напишу записку. В ней изложу, что вы сразу согласились сотрудничать с органами и что я вас завербовал. Поэтому арестовать вас, не ставя в известность меня, у них не получится. А арестовать я не дам... И еще – с сомнением поглядев на мужика, на всякий случай поинтересовался – надеюсь у тебя больше нет неучтенных родственников? А то вляпаешься очередной раз, я помочь уже не смогу...
Мищук замотал головой, я же, сев на поваленное дерево, стал писать спасительную для него бумагу. Печати конечно не было, но один черт, следователи на цидулю с ТАКОЙ подписью плюнуть не рискнут и все равно, в случае ареста Тараса, поставят полковника НКВД Лисова, в известность. Обязаны поставить. А там и посмотрим, у кого глотка громче и рука волосатей. Но, будем надеяться, до таких крайностей дело не дойдет.
Дописав, я вырвал листок и отдал его стоящему напротив человеку. И тут Мищук удивил меня еще раз. Взяв бумагу, он снял свою кепку и низко поклонился. Мля... Вот тебе и хуторской валенок. Нет, я всегда говорил, что они только с виду тормознутые, а на самом деле еще нам фору дадут в смысле соображалки. Вот и сейчас Тарас отлично понял, что за бумагу я ему дал. Выпрямившись Мищук посмотрел на меня странно заблестевшими глазами и твердо сказал:
– Спасибо вам товарищ командир. Я этого ввек не забуду!
Смущенно хмыкнув, я ответил:
– Ты не меня не забудь, ты о семье своей помни. И еще – хуторянин уставился на меня, ожидая продолжения – Ваш уполномоченный – Смирнов, нормальный мужик. Я с ним говорил, поэтому знаю. Ты уж ему помоги, по возможности. А то стрельнут в него из кустов, а на его место урода какого-нибудь пришлют. Сам ведь знаешь как это бывает – жизнь на местах зависит не от людей в Кремле, а от того кто рядом эту власть представляет...
Мищук еще раз кивнул, причем с таким выражением, что я понял – за Смирнова он теперь горой стоять будет. Хуторянин ведь, всю благодарность, что хотел бы вывалить на меня, отдаст уполномоченному. Отдаст, только потому что это мой знакомый 'москаль'. А благодарными селяне быть умеют. И добро помнят, впрочем так же как и зло...
Ладно, теперь за дело! Ободряюще хлопнув по плечу Мищука, я провернулся и, глядя на собравшихся 'невидимок', которые уже построили 'языков' в короткую колонну, скомандовал:
– Шагом марш, к дороге!
Выйдя к обочине, мы еще минут двадцать ждали грузовик, а потом, после недолгой езды, оставив на хуторе хозяина и забрав оттуда группу Шмеля, покатили осматривать замаскированные реактивные минометы.
Глава 15
Мда... тут есть на что посмотреть! Прозревший и от этого наконец-то переставший канючить Заремба, вывел нас к полого спускающемуся берегу и показав на обрывчик метрах в двухстах отсюда, говоря по- польски, пояснил:
– Вон там грот. Вон, где кусты.
– Хм... а как вы минометы туда тащили?
– Здесь неглубоко. Если вдоль берега идти – чуть выше колена. И следов не остается.
Попробовали – действительно неглубоко. Поэтому сняв сапоги, двинули вдоль постепенно повышающегося берега. Когда дошли до грота, я огляделся – мда, хорошее местечко. Сверху не слезешь, а то, что кто-то может пройти и что-то пронести вдоль берега, в голову никому не придет. Да и грот этот невиден совершенно – торчащий кустарник его полностью скрывает. И отмель как по заказу! Пока мужики выкатывали установки Nebelwerfer из убежища, я стоял на этой отмели и, шевеля пальцами, наблюдал как мальки, шустрыми стайками плавающие в теплой воде, пытаются попробовать мои ноги на вкус. Хе! Не советовал бы! Сдохните во младенчестве! Ведь, третьи сутки сапоги не снимал...
Тут меня нагло отвлекли от созерцания природы:
– Илья, иди сюда! Тут хрень какая-то странная!
Недовольно посмотрев в сторону вопящего Гека, я вышел из воды и подойдя к нему, спросил:
– Ну и чего ты эту мину крутишь? Раньше не видел что ли?
Лешка, который действительно достал из упаковочного тубуса реактивный боеприпас к миномету и теперь, уткнув одним концом в песок, разглядывал его, отрицательно помотал головой:
– ТАКИХ, не видел. Вон в тех упаковках, которые Марат с ребятами смотрит, обычные мины, а в этих... Сам смотри – маркировки странные и кажется внутри что-то булькнуло.
– Ага! 'Унутри ее неонка!'. Что там может булькать? Или ты надеешься, что туда ситро, специально для тебя залили?
Но приглядевшись к мине, я задумался. Внешне – совершенно обычная, только вот на корпусе – зелено-желто-красное кольцо идет и цифры 2 и 39. А сбоку, ближе к головной части какой-то довольно толстый шуруп заподлицо. Слегка потряс эту чушку, но ничего не подозрительного не услышал. Хм, похоже у Гека глюки, на почве переутомления.
Я опять пожал плечами, разглядывая разноцветные кольца, которые мне смутно что-то напоминали. Где-то я это уже видел... Ну, не прямо это, но что-то похожее. Так, так... На зрительную память я не жалуюсь, поэтому прикрыв глаза попробовал поймать ускользающее воспоминание. Сначала не получилось, а когда дошло, что это может быть, я чуть не уронил мину. МЛЯ!! Это же зарин, зоман, табун и прочие радости кожно – венерического действия! В смысле: кожно-нарывного! Или удушающего! Или нервнопаралитического! ЕПРСТ! Пред глазами встал плакат со снарядами начиненными химическими ОВ. Там тоже вот эти кольца шли. Только цвет другой и маркировка отличалась. Но насколько у Лехи интуиция работает!! Увидел мину, увидел маркировку, но, что это может быть, сразу до него не дошло. Зато подсознание принялось вопить во весь голос. Оно у нас помнит все. И например в частности, что в таких снарядах жидкость льется не доверху, а оставляется маленький пузырек воздуха, для возможных температурных перепадов. Вот поэтому сработала ассоциативная цепочка и ему послышался 'бульк' которого разумеется не было – слишком уж мал тот пузырек воздуха, чтобы содержимое снаряда могло плескаться.
Еще раз качнув металлическую чушку и конечно же ничего не услышав, я удовлетворенно кивнул, а мысли приняли новое направление: ну пшеки, ну прендегасты!!! Это же надо такое отмочить! Конечно, в этом случае особой меткости им точно не потребуется! Нароют всю площадь газами и привет! У кого там из встречающих противогаз будет? Вот и я про то же!
Осторожно опустив мину на песок, я повышая голос, рявкнул стоящему рядом Геку:
– Леха, это просто писец. А ну-ка быстро мне этого сраного Зарембу сюда!!!!
Пучков подорвался выполнять приказание, и своей шустростью привлек внимание пацанов, которые крутились вокруг установок. Подошедший Шах радостным голосом поинтересовался:
– Ты чего орешь?
– А ты когда-нибудь химические снаряды с боевыми отравляющими веществами видел?
Ответив по-еврейски, вопросом на вопрос, я с интересом наблюдал, как меняется Маратовская физиономия.
– Если не видел, то можешь посмотреть. Вот один.
