Ван Эффен кивнул, вытянулся на кровати и закрыл глаза.
Глава 10
Джордж разбудил ван Эффена ровно в десять вечера.
— Новый часовой заступил на пост в девять часов. Он едва ли лучше предыдущего — толстый, тепло одетый, сидит в кресле, прикрыв одеялом колени. Тебе будет приятно узнать, что этот тип тоже держит в руках бутылку.
— Похоже, это человек в моем вкусе. — Ван Эффен встал и сменил брюки на джинсы. Васко спросил:
— Это у тебя что, полевая форма?
— А как, по-твоему, что подумает Самуэльсон, если увидит меня в мокрых брюках или даже в сухих, но сморщенных так, словно я упал в речку?
— А! Ну, промокнешь ты основательно, это верно. Дождь стал еще сильнее. Временами почти не видно парня на чердаке напротив.
— Это мне подходит. Этот сарай не вчера построен. Ступеньки лестницы наверняка страшно скрипят. А сейчас дождь так барабанит по крыше, что охранник наверняка ничего не услышит. Кроме того, судя по описанию Джорджа, часовой еще и туговат на ухо.
Ван Эффен надел кобуру с пистолетом, натянул куртку, положил в карман баллончик с аэрозолью. В другой карман он сунул фонарик.
— Бархатные перчатки, — сказал Джордж.
— О чем ты? — спросил Васко.
— Пистолет с глушителем и газовый баллончик. Это и называется бархатными перчатками.
Ван Эффен сунул руку во внутренний карман, достал маленький кожаный кошелек, расстегнул его, вынул какие-то металлические штучки, осмотрел их, потом снова положил в бумажник и сунул его в карман.
— Отмычки, — одобрительно заметил Джордж. — Ни один уважающий себя детектив без них не обходится.
Васко спросил:
— А что, если вы не вернетесь, сэр?
— Я вернусь. Сейчас пять минут одиннадцатого. Я должен вернуться к десяти тридцати. Если я не вернусь к одиннадцати, идите вниз. Ничего не говорите. Никаких разговоров, никаких предупреждений об их грядущем конце. Убейте Самуэльсона. Покалечьте братьев Ангелли и Даникена. Если Риордан будет там, то и его тоже. Разумеется, отберите все оружие. Потом один из вас останется присматривать за этими негодяями, чтобы они не выскользнули из комнаты и не позвали на помощь, в то время как второй пойдет за девушками. Пистолеты у вас с глушителями, так что никаких проблем не должно быть. Потом сразу же удирайте. Если кто-нибудь попытается вам помешать, вы знаете, что нужно делать,
— Понимаю. — Васко был немного шокирован. — А как мы отсюда выберемся?
Ван Эффен похлопал по карману, в который только что положил отмычки.
— А это, по-твоему, на что?
— А, армейский грузовик!
— Ну конечно! Как только вы отсюда выберетесь, позвоните военным или в полицию. Укажите им при мерно, где вы находитесь, — мы знаем , что это где-то между Лердамом и Горинхемом — и предоставьте остальное им. Васко сказал:
— Преступники могут попытаться удрать на вертолете.
— У вас есть выбор: либо прострелить Даникену оба плеча, либо взять его с собой. Но я совершенно уверен, что ничего подобного не произойдет. Я не хочу, чтобы это случилось. И не потому, что если это произойдет, то я к этому моменту, вероятно, буду уже мертв. Это значило бы признать, что я потерпел поражение, а я не люблю, когда мое имя связывают с поражением. У Самуэльсона есть другая штаб- квартира и, как мы уже поняли, и другие помощники. Скорее всего, О'Брайен как раз и отправился к этим помощникам. Теоретически, эти помощники могут осуществить план босса и без него самого, хотя я очень в этом сомневаюсь. — Ван Эффен открыл окно. — Вернусь в десять тридцать.
Он спустился по двум связанным простыням и исчез в темноте.
Джордж и Васко прошли в темную ванную. Васко сказал:
— Он на редкость хладнокровная бестия, не правда ли? Джордж сказал:
— Гм!
— Но ведь он убийца.
— Я знаю, что ему приходилось убивать. Если придется, он сделает это снова. Но кого попало ван Эффен не убивает. Он очень разборчив, наш Питер. Никого из тех, кто покинул этот мир с его помощью, общество не оплакивало.
Четыре минуты спустя Васко схватил Джорджа за руку.
— Видишь?
Они оба увидели, как часовой сделал изрядный глоток из бутылки и поставил ее на пол сбоку от себя. Крепко сжав руками одеяло, которым он был укрыт, охранник погрузился в забытье. Через минуту позади него появилась тень, которая очень скоро приняла облик ван Эффена. Правой рукой он на пару секунд поднес к лицу часового баллончик, сунул его в карман и поглубже усадил отключившегося часового в кресло, чтобы тот не сполз, взял с пола бутылку, полил ее содержимым лицо и одежду мужчины. Сжал пальцы охранника вокруг горлышка бутылки, сунул руку с бутылкой под одеяло и растворился в темноте.
— Ну, — сказал Васко, — этот тип не станет докладывать о том, что Пренебрег Своим долгом; напился и заснул на посту.
— Питер ничего не делает наполовину. Давай подождем. Он мне как-то говорил про такой баллончик. Этот газ вырубает человека через две секунды и действует минут тридцать. Через полчаса часовой должен очнуться.
— И что же, охранник не поймет, что его усыпили?
— В этом-то и вся прелесть! Никаких следов. С другой стороны, сам подумай, ты просыпаешься и видишь, что твоя одежда облита шнапсом, рука сжимает пустую бутылку. Что бы ты на его месте подумал?
С чердака, где спал часовой, вниз, в сарай, ставший импровизированным гаражом, вела лестница с очень скрипучими ступеньками. Держа в руках фонарик, ван Эффен быстро спустился. Немного повозившись с засовами на входной двери, он сосредоточил все свое внимание на грузовике. Машина выглядела так же, как и раньше, только номера были другие. Ван Эффен залез под грузовик, расчистил местечко чуть впереди от задней оси и магнитной защелкой прикрепил к машине
маленькую металлическую штучку, которую Васко извлек из куска мыла. Тридцать секунд спустя он был уже на сиденье водителя и звонил в управление.
— Соедините меня с полковником де Граафом, пожалуйста!
— Кто говорит?
— Это неважно. Дайте полковника.
— Он дома.
— Он не дома. Он в управлении. Еще десять секунд, и с завтрашнего дня вы больше не работаете в полиции. Через десять секунд полковник взял трубку.
— Ты что-то круто обошелся с парнем, — пожаловался полковник.
— Он либо дурак, либо, его неверно проинструктировали. Ему же велено было вопросов не задавать. Принимать анонимные звонки. — Ван Эффен говорил по-польски.
Де Грааф понимал этот язык не хуже ван Эффена. Голландская полиция часто меняла частоту, на которой работала. Подобное изменение было сделано как раз в этот день. Как в любом крупном городе мира, преступники время от времени прослушивали полицейскую волну. Но вероятность того, что преступник, которому удалось настроиться на эту только что измененную волну, понимает по-польски, была чрезвычайно мала.
— Пожалуйста, включите магнитофон. Я не знаю, сколько у меня времени, поэтому не хочу повторяться.
— Готово.
