— Постой! — крикнула она. — Они не подойдут! Наши фонари…
Из норы послышался щелкающий голос:
— Холодно. Я ухожу, потому что холодно.
Наступила тишина.
Холод усиливался. Порывистый Нижний Ветер дул все сильнее, и, окинув взглядом гряду, Пэт увидела, что все обитатели пещер отступают к своим норам. Она оглянулась и беспомощно посмотрела на Хэма.
— Может быть, я спала? — прошептала она.
— Тогда мы оба спали, Пэт. — Он взял ее за руку и повел назад к ракете, иллюминаторы которой приветливо светили во мраке.
В ракете, согревшись и сняв свои нелепые одеяния, Пэт устроилась в кресле, поджав под себя стройные ноги, закурила сигарету и почувствовала, что способна и дальше развивать свои здравые идеи относительно данной проблемы.
— Чего-то мы здесь недопонимаем. Хэм, тебе не кажется, что разум Оскара какой-то странный?
— Это чертовски быстрый разум.
— Да, он достаточно разумен. Интеллект на уровне человеческого или даже… — она запнулась, — выше человеческого. Но это не разум человека. Он какой-то иной — чужой, не похожий на наш. Не совсем точно могу объяснить, что я чувствовала, но ты заметил, что Оскар совсем не задавал вопросов. Ни одного!
— Да ну! А ведь и правда. Странно!
— Это ужасно странно. Любой человеческий разум, встретив иную мыслящую форму жизни, задал бы множество вопросов. Мы так и сделали. — С глубокомысленным видом она затянулась сигаретой. — И это еще не все. Это… это безразличие, когда триоп напал на его товарища. Разве это по-человечески, или вообще по-земному? Я видела, как паук, охотившись за мухами, схватил одну, не спугнув при этом всего мушиного роя. Но разве нечто подобное возможно с разумными существами? Конечно, нет. Даже в стаде оленей или в стае воробьев с их неразвитым мозгом такое немыслимо. Убей одного, и испугаются все.
— Правильно, Пэт. Они чертовски странные парни, эти приятели Оскара. Весьма странные животные.
— Животные? Только не говори мне, что ты не заметил, Хэм.
— Не заметил чего?
— Оскар не животное. Он растение, теплокровное подвижное растение. Все время, пока мы с ним разговаривали, он пускал корешки в землю под собой и вокруг. А отростки, похожие на ножки, — стручки. На них он не ходит, он передвигается на корнях. А еще…
— Что еще?
— А еще, Хэм, эти стручки в точности такие же, как те, которыми нас забросали триопты в каньоне Гор Вечности и от которых мы тогда чуть не задохнулись.
— От которых ты чуть было не отправилась на тот свет, ты хочешь сказать.
— Во всяком случае, у меня хватило ума их запомнить, — возразила она, покраснев. — Но дело вот еще в чем. Разум Оскара — это разум растения! — Она затянулась сигаретой и помолчала, пока Хэм набивал свою трубку.
— Как ты думаешь, — вдруг спросила она, — не помешает ли колонизации Венеры присутствие Оскара и его компании? Я понимаю, что они живут на темной стороне, но представь, что здесь найдут полезные ископаемые и начнется их коммерческое освоение. Конечно, люди не могут жить без солнечного света, но ведь можно основать вахтовые поселки. Что тогда с ними будет?
— И что же?
— Вот я и думаю. Хватит ли на этой планете места для двух разумных рас? Не пересекутся ли рано или поздно их интересы?
— Что из этого? — проворчал он. — Эти создания примитивны, Пэт. Они живут в пещерах, не знают ни культуры, ни оружия. Для человека они не представляют угрозы.
— Но у них замечательно развитый интеллект. Откуда ты знаешь, быть может, те, кого мы здесь встретили, всего лишь дикое племя варваров, а где-нибудь на бескрайних просторах темной стороны существует растительная цивилизация. Тебе известно, что цивилизованность не является привилегией человечества; вспомни хотя бы великолепную угасающую культуру Марса или следы погибшей цивилизации на Титане. Человеку просто случайно выпала судьба, совершенно не похожая на другие, по крайней мере пока это так.
— Все это, в общем, правильно, Пэт, — согласился он. — Но если приятели Оскара по отношению к другим не более драчливы, чем к кровожадным триоптам, тогда они довольно безобидны.
Она вздрогнула.
— Я никак не могу этого понять. А что, если…
— Если что?
— Я… не знаю. Мне пришла в голову одна мысль, довольно жуткая. — Она резко подняла голову. — Хэм, завтра я собираюсь точно определить, насколько действительно разумен Оскар. Абсолютно точно… если только смогу.
Совершенно неожиданно в этом деле возникли некоторые трудности. Когда на следующий день Хэм и Пэт приблизились к ледяной гряде, с трудом преодолев невероятные нагромождения льда и камня, они вдруг остановились в полной растерянности, недоумевая, в каком ряду пещер находится именно та, перед которой они стояли и разговаривали с Оскаром. В блеске отраженных огней все отверстия казались совершенно одинаковыми, а существа около них глазели на людей, полуприкрыв глаза, с абсолютно непроницаемым видом.
— Да-а, — с сомнением протянула Пэт, — давай все-таки попытаемся. Эй, там, ты — Оскар?
Щелкающий голос ответил:
— Да.
— Я не верю ему, — возразил Хэм. — Тот сидел выше и правее. Эй! Ты Оскар?
Другой голос щелкнул:
— Да.
— Но вы не можете оба быть Оскаром!
Избранник Пэт ответил:
— Мы все Оскар.
— О, это неважно, — вставила Пэт, предвидя возражения Хэма. — Очевидно, то, что знает один, знают все; так что безразлично, кого мы выберем. Оскар, вчера ты сказал, что ты разумен. Ты более разумен, чем я?
— Да. Гораздо более разумен.
— Ха! — хихикнул Хэм. — Что, съела?
Она фыркнула:
— Это ставит его на милю выше тебя, янки! Оскар, ты когда-нибудь говоришь неправду?
Плотные веки накрыли полупрозрачные.
— Неправду, — повторил резкий голос. — Неправду. Никогда. Нет необходимости.
— Хорошо. Ты… — Она вдруг осеклась, услышав приглушенный хлопок. — Что это? О! Смотри, Хэм, один из его стручков лопнул! — Она отступила на шаг.
Они почувствовали сильный резкий запах, напомнивший им страшный час, проведенный в каньоне, но в этот раз запах был не настолько сильным, чтобы вызвать удушье у Хэма или обморок у Пэт. Резкий, едкий и все-таки не лишенный приятности.
— Зачем это, Оскар?
— Так мы… — Голос вдруг умолк.
— Размножаетесь? — подсказала Пэт.
— Да. Размножаемся. Ветер переносит наши споры от одного к другому. Мы живем там, где ветер.
— Но вчера ты сказал, что вы размножаетесь делением.
— Да. Споры оседают на наших телах и происходит… — Голос снова умолк.
— Опыление?
— Нет.
— Раздражение?
