– Я... знаком с ней, да...
– А можете ли вы объяснить суду, каким образом произошло ваше знакомство?
– Я... хм... я сам... был Джин Харлоу.
– Простите. – Бен обернулся к присяжным заседателям. – Мне кажется, уважаемый суд не вполне понял вас. Что вы имели в виду?
– Я был Джин Харлоу. В прошлой жизни.
Краем глаза Бен заметил, как Энглин буквально подскочил на стуле.
– В прошлой жизни? Видите ли, доктор, некоторые члены суда, возможно, не знакомы с концепцией 'прошлой жизни'.
Будьте любезны, объясните нам, что означают ваши слова?
Доктор Линдстрем повернулся лицом к судье Харт и к присяжным заседателям.
– В 1937 году, – начал он, – у Джин Харлоу произошел разрыв мочевого пузыря. За год до этого, во время медового месяца, бывший муж Джин зверски избил ее, нанеся тяжелые повреждения почкам. По- видимому, больные почки, не выдержав нагрузки, спровоцировали разрыв мочевого пузыря. К несчастью, моя... э-э... ее мать была фанатичной сектанткой и не разрешила никакого медицинского вмешательства. Джин с ужасными болями, абсолютно беспомощная, лежала в своей спальне, и с каждым часом ей становилось все хуже и хуже.
Но тут вмешался ее жених, Уильям Пауэлл. С несколькими друзьями он ворвался в дом, забрал Джин и на руках отнес ее в больницу. – Линдстрем вздохнул. – Уильям Пауэлл!.. Какой это был мужчина!
После минутного молчания доктор вышел из транса и закончил свой монолог:
– Билл сделал все возможное и даже невозможное, но было уже слишком поздно. Джин Харлоу умерла.
Бен кивнул.
– И что произошло дальше?
Линдстрем буквально навис над судейским столом.
– Понимаете, она не должна была умереть. Ей только исполнилось двадцать шесть лет – вся жизнь впереди. Вскоре ей предстояло выйти замуж. Она не успела ни пожить, ни полюбить... Полюбить... – Он судорожно всхлипнул и закрыл лицо руками. – Джин была так молода.
На этот раз Линдстрем долго не приходил в себя. Наконец он скинул оцепенение и продолжил:
– Потом Джин перевоплотилась. Стала мной.
Бен помолчал, чтобы усилить впечатление, произнесенное рассказом свидетеля.
– А как вы узнали все это?
– Вспомнил под гипнозом.
– И часто вы прибегаете к гипнозу?
Доктор поднял на Бена потухший взгляд.
– Время от времени.
– Перед тем как проводить экспертизы в суде?
– Это успокаивает нервы и... позволяет мне собраться.
– Ваши сегодняшние свидетельские показания даются также в состоянии гипноза?
– Я вполне дееспособен и могу...
– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
– Да, – нехотя процедил доктор Линдстрем.
– Один – ноль!
– Итак, доктор, вернемся к вашей истории: судя по этой фотографии, вы были весьма сексуальной девушкой.
– Съемки проходили в Голливуде. Они настояли, чтобы я фотографировалась в таком вызывающем виде.
– Не сомневаюсь. Говорят, вас часто видели в компании Кларка Гейбла.
– Отвратительный тип. У него искусственные зубы – противно целоваться.
– Сочувствую. Разрешите мне узнать, каковы были ваши отношения с Уильямом Пауэллом...
– Ваша честь, я протестую. – Энглин предпринял последнюю попытку изменить ход заседания. – Мистер Кинкейд превращает судебное разбирательство в цирковое представление.
– Возможно, – согласилась судья Харт. – Но он сегодня не единственный клоун на манеже. Продолжаем.
Бен посмотрел на присяжных заседателей. Они были поглощены представлением и с трудом сдерживали смех.
Теперь уже ничто не могло помешать Бену праздновать победу, даже если бы ученая степень доктора Линдстрема была присуждена ему самим Господом Богом. Противник был уничтожен.
