— Вы не зашли проведать меня, как обычно.
— Я была занята.
— Даже для меня? — Он сказал это тоном обиженного ребенка, и Нора не удержалась от улыбки.
— Вам будет приятно узнать, что я говорила с Валерией вчера вечером, — продолжила она, стараясь не поднимать взгляд, чтобы он не видел выражения ее глаз. — Я сказала, что вы хотели ее видеть. Она обещала зайти в ближайшие несколько дней.
— Надеюсь, это будет скоро, потому что доктор Силверман собирается освободить меня от всех этих растяжек. Я выписываюсь в пятницу.
Нора промолчала, стараясь разобраться в себе. Она успела достаточно узнать этою человека — все его недостатки — и, несмотря ни на что, была от него без ума.
Они часто спорили, но это не отразилось на ее чувствах. А все его служащие, по крайней мере те из них, кого она встречала, были ему преданы. Требуется гораздо больше, чем деньги, чтобы заслужить такое уважение.
В то же время Нора понимала, как опасно для нее находиться рядом с Рауди и дальше. Он вызывал в ней целый спектр эмоций: гнев, упрямство, смех, гордость и многое другое, что трудно выразить словами. В него так легко влюбиться… Эта мысль пугала ее.
— Вы собирались что-то сказать? — спросил Рауди.
— Мы будем скучать по вас, — ответила она с фальшивой улыбкой. — Кто нас будет теперь развлекать?
— Вы что-нибудь придумаете, — заверил он.
— Без сомнения, Орчард-Вэлли не скоро вас забудет.
— Запишите, пожалуйста, миссис Эмериш, — повысил голос Рауди, не отрывая глаз от Норы. — Я больше не посещаю маленькие городки Орегона. Это опасно для моего здоровья.
— Надеюсь, вы понимаете, что, выписавшись отсюда, не можете тут же приступить к обычной работе, — заметила Нора.
— Мне это говорили, — помрачнел Рауди. — Я должен буду посвятить несколько месяцев терапевтическому лечению.
— Не пренебрегайте этим, Рауди. Вам это необходимо.
Ее заботливость была ему неприятна. Нора чувствовала это. Она тяжело вздохнула: он еще не покинул больницу, а она уже начала переживать за него. Да, она будет по нему скучать.
Должно быть, он заметил огорчение в ее глазах, поскольку его взгляд посуровел.
— Вы сможете зайти попозже? — тихо спросил он. — Сегодня вечером. Нам нужно поговорить.
Нора молчала.
— Хорошо, — наконец прошептала она.
— Около семи, и не обедайте.
Нора не знала, чего ей ждать от сегодняшнего вечера. Она надела бледно-розовое платье без рукавов, похожее на то, в котором она была, когда играла роль подружки невесты. Повинуясь внезапному порыву, она вдела в уши изящные золотые сережки, доставшиеся ей от матери. Она надевала их только по особым случаям.
Отец не спросил ее, куда она идет, но по самодовольному выражению его лица Нора поняла, что он знает.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, когда она спустилась вниз. — Ты прекрасно проведешь вечер.
— Уверена, что да. — Она боялась, что он начнет ее расспрашивать, но он не задал ни одного вопроса.
— Я не буду тебя ждать.
— Не скучай, папа.
— У меня все будет хорошо, моя милая, — ответил он и сделал очень странный жест: он поднял голову, закрыл глаза и пробормотал что-то, что она не могла расслышать.
Придя в больницу. Нора обнаружила, что Рауди превратил свою палату в романтическое гнездышко. Шторы были задернуты и пропускали только слабые отблески заходящего солнца. На покрытом скатертью столе горели свечи, в разных местах комнаты располагалось полдюжины ваз с живыми цветами. Офисная мебель была отодвинута к самым стенам. В серебряном ведерке охлаждалась бутылка белого вина. Играла тихая лирическая музыка. В какой-то миг Нора подумала, не спит ли она.
— О Господи, — прошептала она в благоговейном страхе.
Рауди был одет не в больничный халат, а в черную ковбойскую рубашку с галстуком и джинсы, разрезанные с одной стороны, чтобы их можно было надеть на гипс. Предпринятые им усилия растрогали Нору.
— Надеюсь, ты голодная, — произнес он с мальчишеской улыбкой.
— Умираю с голоду, — уверила она его, подходя к кровати. Комната выглядела очень интимно, но Нора не колебалась. — Что у нас в меню? — продолжила она.
— Посмотри сама, все это принесли минуту назад.
Нора сняла крышку с двух тарелок и обнаружила палтуса, фаршированного крабами и креветками, плов, свежую капусту-брокколи и немного моркови. Кроме того, были еще ватрушки со свежей клубникой.
— Я дал повару распоряжение проверить уровень холестерина, если тебе это интересно.
— Рауди, ты меня удивляешь.
— Непонятно откуда, но я знаю, что ватрушки ты любишь.
Нора рассмеялась, потому что это была правда и потому что ее переполняло счастье и возбуждение.
— А теперь возьми подарок на том конце стола и посмотри его.
Нора обнаружила маленькую яркую коробочку и поднесла ее к постели.
— Что там?
— Открой и посмотри.
— Я ничем этого не заслужила, — нахмурилась Нора. Она просто была одна из многих медицинских работников, которые помогли Рауди выздороветь.
— Перестань со мной спорить и открой коробочку, — распорядился Рауди.
Она кивнула, осторожно сняла бумагу и открыла бархатную коробочку, украшенную именем лучшего портлендского ювелира в золотой рамке.
Нора снова взглянула на него в замешательстве.
— Открой, — повторил он. — Я сам его выбирал.
Затаив дыхание, Нора открыла крышку и обнаружила ожерелье из сапфиров с брильянтами, изысканное в своей простоте. У нее вырвался глубокий вздох восхищения.
— О, Рауди… Я в жизни не видела ничего прекраснее!
— Тебе нравится?
— Да, но я не могу принять его.
— Чепуха. Повернись, я хочу увидеть его на тебе.
Она не успела возразить, потому что он вытащил ожерелье из коробочки и расстегнул застежку. Взяв его в обе руки, он приготовился надеть ожерелье ей на шею.
Когда Рауди застегнул его. Нора медленно повернулась и прижала руки к ожерелью. Ей никогда не дарили ничего столь прекрасного, столь дорогого.
— Этим я хочу отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала.
— Ноя…
— Ты стала моим спасением, — перебил он, явно раздраженный ее протестами. — Споры с тобой только и поддерживали меня в первые дни. Ты была великодушна и добра, даже когда я вел себя как испорченный мальчишка. Я благодарен и хочу выразить мою благодарность.
— Да, я понимаю. И… большое спасибо. — Нора почувствовала, что на ее глаза навернулись слезы. — Давай откроем вино? — предложила она, чтобы Рауди не заметил, как сильно она растрогана. Она вытащила ледяную бутылку из ведерка и задумалась. — А ты уверен, что тебе можно пить во время приема лекарств?
