была нужна уверенность в себе.
В душе я была авантюристкой, и это послужило поводом, чтобы заговорить о моих дурных наклонностях. Предметом особого увлечения был рынок. В нашем районе рынков и близко не было, но кое-кто из слуг обычно отправлялся туда, что всегда обсуждалось заранее. Однажды я уговорила Рози, одну из горничных, взять меня ссобой. Рози была взбалмошной девицей, вечно около нее вились кавалеры, одного из которых она наконец-то приглядела в качестве мужа. Теперь все ее разговоры сводились к обсуждению «сундука с приданым», для которого она собирала всякую всячину. Часто она приносила свое богатство в кухню.
— Гляди, что я ухватила на рынке, — щебетала она, сияя, — дешево до чертиков!
В общем, я уломала ее сводить меня на рынок. Рози тоже не прочь была нарушить правила. Ко мне она неплохо относилась, даже посвящала меня в свои любовные дела. Избранник ее служил кучером у Кар- рингтонов, после свадьбы они намеревались жить вместе на извозчичьем дворе.
Незабываемым стало первое впечатление — настоящие фонари, сочный язык кокни, хриплые голоса торговцев, расхваливающих свой товар. На прилавках красовались груды румяных яблок, бок о бок с ними горы ярких груш, россыпи орехов. На дворе стоял уже ноябрь, и уже все было украшено рождественской зеленью — остролистом и омелой. В восторг привели меня гончарные и скобяные ряды, бесконечные вереницы вешалок с поношенной одеждой, чаны с тушеным угрем, другой снедью, которую можно было съесть прямо на улице или взять домой; пряный дух, исходивший из коптилен и рыбных лавок, дурманил голову. Но больше всего меня поразили люди, которые покупали, торговались, толкались, смеялись… Рынок показался самым удивительным местом, которое мне довелось увидеть. После того похода с Рози я вернулась домой сияющая и расписала свое приключение Эсмеральде.
Сгоряча я дала обещание сводить ее туда тоже. После этого она постоянно приставала ко мне с расспросами, и я откликалась, выдумывая все новые и новые истории, которые обязательно начинались словами: «Когда мы с Рози были на рынке…» Приключения — воображаемые — становились раз от раза все более невероятными, но именно от них у Эсме-ральды просто дух захватывало.
Наконец настал день, когда мы с ней на самом деле побывали на рынке, и то, что из этого вышло, послужило причиной внимания ко мне самого Ролло Каррингтона. Дело было за неделю до Рождества, день, помню, выдался сумрачный и туманный, деревья в парке скрывались в дымке. Такую погоду я обожала. Парк казался заколдованным лесом, погруженным в синеватую пелену. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы принять решение: «Я веду Эсмеральду на рынок сегодня!»
Для всего дома день выдался непростым. Вечером предстояло дать званый обед. Все домочадцы только об этом и думали. «От нее уже в ушах звенит», — бурчал повар, имея в виду кузину Агату. Я прекрасно поняла его слова. Действительно, громогласные речи хозяйки разносились по всему дому.
— Мисс Хеймер (так звали ее многострадального секретаря), карточки с именами гостей готовы? Потрудитесь еще раз удостовериться, что леди Эмили сядет справа от хозяина, а мистер Каррингтон справа от меня. Мистер Ролло должен сидеть в центре стола, но на правой от хозяина стороне. А цветы доставлены?
Онс, как ураган носилась по всем этажам.
— Уилтон! — взвыла она к дворецкому, — проследите там, чтобы расстелили ковры, установили навес, чтобы все было безукоризненно и вовремя!
— Ивонна! — приказывала она своей горничной, — смотри, чтобы я к пяти уже встала после сна. Потом приготовишь мне ванну.
Явилась она и на кухню с указаниями для повара. «Будто я сам не знаю, что мне делать», — ворчал тот.
Трижды посылала она за Уилтоном, чтобы тот передавал прислуге ее все новые и новые приказы.
Да, денек был еще тот. С теткой мы столкнулись на лестнице, но она пролетела мимо, даже не заметив меня. И снова я подумала, что сегодня даже очень подходящий день, чтобы отправиться на рынок. Няньку Грейндж задействовали в гладильной, гувернантку поставили украшать зал цветами. Так мы оказались «без гувернантки, без няньки, без надзора, без ничего», как убеждала я Эсмеральду.
— Лучшего дня, чтобы ускользнуть да вернуться так, что никто не заметит, не будет, — твердила я.
Рынок щедро освещается фонарями, потому что в декабре уже после четырех часов дня темнеет.
— А… а фонари эти брызжут искрами, как вулканы, — расписывала я Эсмеральде все прелести предстоящего похода, — их зажигают уже в сумерках.
Няньке Грейндж мы пообещали, что спокойно займемся своими делами, и вот сразу после ленча, примерно в половине четвертого, когда уже смеркалось, мы выбрались из дома. Давно я приметила номер нужного омнибуса, остановку, так что до цели мы доехали без происшествий. На рынок мы прибыли около пяти вечера.
С ликованием я заметила разгорающийся восторг в глазах Эсмеральды. Она влюбилась во все сразу: в витрины лавчонок, украшенные «снегом» и «инеем», рождественские хвойные лапы, покрытые ватой, сувениры, игрушки, безделушки… Я тащила ее дальше, к мясникам, в чьем царстве главным богатством были свиные туши, развешанные на крюках, груды бифштексов, рулетов с яркими пятнами апельсинов между ними. Сами мясники в ярких фартуках, с острыми длинными ножами в руках орали: «Покупай! Покупай! Покупай!»
Изучили мы и фруктовые прилавки, ломящиеся от яблок и орехов, развалы старьевщиков, бесконечные ряды чанов с дымящимися угрями, которых жадно поглощали прохожие. Из какой-то лавки донесся до нас умопомрачительный дух гороховой похлебки, не удержавшись, мы заглянули внутрь. Там было полно людей, они сидели на лавках, каждый что-то ел, пил, жевал. Был среди всей этой роскоши и шарманщик с непременной обезьянкой, у ног его лежала шляпа, куда зеваки бросали монетки.
Мне было очень приятно, что мои рассказы о прелестях лондонского рынка не обманули ожиданий Эсмеральды. Вдруг жена шарманщика затянула немного резким, пронзительным голосом какую-то песенку, толпа вокруг нас стала сгущаться. Мы заслушались, но тут появилась тележка, доверху груженная скобяным товаром.
— Па-аберегись! — раздался озорной голос ее хозяина. — Дорогу, дорогу! Едет Рэг и Бон'Эрри! Па- асторонись!
Я подалась немного назад, и тут же толпа сжала меня и потащила к тротуару. Кто-то рядом окликал медленно ползущего Рэга и Бон'Эрри, тот в свою очередь отвечал — весело и дерзко. Я зазевалась, привороженная этими картинами «простой» жизни, а когда опомнилась, увидела, что Эсмеральды со мной рядом нет.
Тут же я начала озираться, высматривая ее, заметалась в толпе, звала ее громко. Но той словно след простыл. Я не стала сразу впадать в панику. Она должна быть где-то на рынке, уверяла я себя, далеко она не могла уйти. Я ведь предупреждала ее, чтобы она никуда от меня не отходила, да это и так не в ее характере. Толпу я всю прочесала вдоль и поперек, но нигде не видно было Эсмеральды. И вот спустя минут десять, после отчаянных поисков, я начала всерьез беспокоиться. В моих карманах были все монеты, с огромным трудом изъятые из нашей копилки, куда так легко соскальзывали пенсы и шиллинги и откуда так нехотя они «выбирались» (для этого нужно было просунуть в щель копилки лезвие ножа, поймать на его поверхность денежку и потом все это выудить). Как Эсмеральда сама, без денег доберется до дома? Прошло еще полчаса, я уже была просто в ужасе. Это ведь я притащила сюда Эсмеральду, я ее потеряла!
Мое воображение, так увлекающее других, когда я была в хорошем настроении, сейчас обернулось моим безжалостным врагом. Я уже представляла Эсмеральду в лапах какого-нибудь злодея, вроде Фиджина из «Оливера Твиста», видела, будто ее заставляют шуровать по чужим карманам. Разве она сможет этому научиться?! Да ее полиция сразу схватит и доставит в родительский дом. А может, цыгане ее умыкнули? Вон стоит посреди рынка прорицатель-цыган. Ей они лицо намажут соком грецкого ореха и поставят корзинками торговать. Конечно, кто-то мог и специально ее похитить, чтобы потребовать выкуп… И все это — дело моих рук! Городские приключения, вроде рынка, были с нашей стороны невиданной дерзостью. Предпринимая эту затею, стоило подумать, как мы сможем незаметно пробраться обратно в дом, раз уж удалось потихоньку выскользнуть. Только потому, что вечером ожидался прием, можно было на что-то надеяться.
А тут еще и Эсмеральда пропала. Что же мне делать? Ответ был один. Надо возвращаться домой. Повиниться в содеянном и снаряжать розыскную группу.
Все это было так неприятно, досадно, ибо я понимала, что такого мне никто никогда не забудет, более того, возможно, результатом станет переселение меня в приют. Уж после совершения такого страшного
