узнав, что Фелисити была так тяжело больна.
Фелисити опустила глаза и слегка покраснела.
— Вы должны приехать на плантацию и отобедать со мной, — пригласил Милтон.
— Надеюсь, вы пообедаете сегодня с нами в отеле, — предложила я Милтону.
— Благодарю вас. А теперь я должен идти. Я приеду в семь.
Я отправилась проводить Милтона до конюшни, куда он поставил лошадь, оставив Реймонда с Фелисити.
Милтон спросил:
— Ты собираешься возвращаться вместе с ним?
— Не знаю. Все так неожиданно. Я просто остолбенела, увидев, как он выходит из лодки.
— Значит, ты понятия не имела, что он приедет?
— Ни малейшего.
— Он должен увезти отсюда Фелисити. С его приездом ей стало гораздо лучше. Она кажется совсем другим человеком.
— Да, — согласилась я.
— Благодаря ему, да?
— Наверное.
— Пусть уезжают. А ты оставайся.
— Я не знаю, Милтон. Не могу придумать, что мне делать.
— Я придумаю за тебя.
— Нет. Я должна сама все решать.
Милтон бросил на меня скорбный взгляд:
— Я все спрашиваю, есть ли у меня хоть какая-то надежда — если в соперниках ходят святой и призрак.
— Не думаю, что кто-то из них может тягаться с тобой.
Милтон вдруг повернулся ко мне и прижал меня к себе. Как бы мне хотелось иметь волшебную палочку — махнуть ею и устранить все препятствия на моем пути.
— Увидимся вечером за обедом, — сказала я.
— Я приду и, возможно, сумею поближе познакомиться с этим образцом совершенства, с этим святым, да и насчет призрака тоже кое-что разузнаю. Он странный тип. А потом я приду и потребую то, что мне принадлежит — тебя. Видишь ли, ты останешься здесь. И выйдешь за меня замуж.
Я улыбнулась ему и подумала про себя: «Именно этого я и хочу».
В воздухе витало напряжение. Оно возникло из-за приезда Реймонд. Первые минуту эйфории у Фелисити уже миновали, и теперь она остро ощущала то, какие чувства испытывает ко мне Реймонда. Были моменты, когда я чувствовала, что она меня ненавидит. Фелисити глубоко любила Реймонда. Я это ясно видела. И эту любовь ей никогда не пережить, ибо Реймонд был героем ее детства, за которого она мечтала выйти замуж. Ведь она намекнула, что их семьи считали их брак решенным делом. А потом появилась я. Неудивительно, что Фелисити испытывала ко мне отнюдь не добрые чувства.
Я хотела сообщить Реймонду, что не смогу выйти за него замуж. Я хотела, чтобы он увез Фелисити домой и оставил меня здесь. Однако у меня не было возможности поговорить с Реймондом, поскольку Фелисити постоянно была с нами.
Я хотела сказать Реймонду, что не смогу поехать домой. Возможно, я и не найду своего брата. Может быть, в подсознании я уже примирилась с тем, что он навеки потерян, и предположение о том, что он утонул, было верным. Мне ведь так и не удалось ничего о нем узнать. Зато я узнала кое-что о себе, а именно: что в себе я уверена не была. Ясно было только, что я любила Милтона. Хемминга совсем не так, как Реймонда, и, уехав с Реймондом, я не буду знать ни минуты настоящего счастья, ибо мое сердце останется на Карибе. Только, если я останусь здесь, я смогу погрузиться в состояние блаженного забытья и жить лишь сегодняшним днем.
Я хотела объяснить все это, однако надо было дождаться подходящего случая.
Накануне Милтон обедал с нами в отеле, как мы и договорились. Обед был не очень приятным. Милтон был настроен агрессивно, все время толковал о плантации и об острове и держал нить беседы в своих руках. Реймонд, разумеется, уступил, как и следовало ожидать.
Я была рада, когда обед закончился и Милтон уехал. — Очень интересный человек, — заметил Реймонд. Я полагаю, Милтон отозвался бы о Реймонде не столь любезно, но это как раз и свидетельствовало о разнице в их характерах.
Я не могла заснуть. Еще раз принялась искать карту. Перерыла все мои вещи, но ничего не нашла. Мне пришла в голову мысль, что кто-то украл карту. Но зачем? Кому она нужна? Какая от нее польза?
Все это было очень странно. Разыскивая карту, я наткнулась на пилюли Фелисити. Она уже некоторое время в них не нуждалась, и я почти позабыла об этих таблетках. Фелисити поправилась. Однако я оставила себе несколько штук на случай, если они понадобятся Фелисити. Во флаконе было десять штук. И я надеялась, что они больше не потребуются.
Во второй половине дня, когда Фелисити отдыхала, мне все же удалось поговорить с Реймондом. Мы сидели во дворе под большим тентом. Солнце палило немилосердно. Отчаянно стрекотали цикады, и время от времени раздавался крик птицы клинг-клинг. Реймонд спросил:
— Стало быть, тебе почти ничего не удалось узнать об исчезновении брата?
Я тяжело вздохнула.
— Некоторые люди помнят его. Он приезжал сюда и останавливался здесь. Потом уехал. Вот и все, что удалось выяснить.
— Проделать такой долгий путь ради такого мизерного результата. Ты так и не приблизилась к тому, чего искала. Я покачала головой.
— Ты изменилась. И Фелисити тоже, раз уж на то пошло. Как ты думаешь, она когда-нибудь станет прежней?
— Думаю, что это возможно при определенных обстоятельствах.
— Ты хочешь сказать, если она вернется домой.
— Я хочу сказать, если у нее будет человек, которому она будет небезразлична… человек, любящий и нежный… способный показать ей, что брак — это не то, что ей пришлось пережить с тем человеком.
— Я так рад, что ты рядом с ней. Фелисити сказала, что не знает, как бы все пережила без тебя.
— Это было ужасно для нас обеих. — Да. И тебя это тоже изменило. Ты тоже стремишься вернуться домой?
Я колебалась.
— Нет, — заключил Реймонд, — ты этого не хочешь. В каком-то смысле здешняя жизнь тебя завораживает. По-моему, я могу это понять.
— Реймонд, ты самый понимающий человек на свете.
— А ты думала о нас?
— Очень много.
— И ты по-прежнему не уверена? Я снова промолчала.
Реймонд продолжал:
— По-моему, я понимаю. Этот человек влюблен в тебя, не так ли?
— Ну, да… он так утверждает.
— А ты?
И я ответила:
— Не знаю. Ты так добр ко мне. Я так рада, что мы познакомились с тобой, ты так поддерживал нас, когда мы были в отчаянии из-за Филипа. И потом… ты все для меня устроил… чтобы я могла поступить так, как хочу. Никто не мог быть добрее.
— Понимаю.
— Ты действительно понимаешь, Реймонд?
Он кивнул:
— Давай пока оставим это, хорошо? Подождем немного. Мой приезд был таким неожиданным. Жаль, что я не предупредил тебя, что еду.
