Иногда у кокосового молока бывал какой-то тошнотворный привкус. Я поставила стакан. Мне что-то не хотелось пить.
Некоторое время я сидела в постели, думая о пожаре и о той минуте, когда Милтон подошел ко мне.
Затем выпила еще молока. Мне показалось, что у него странный вкус. Я снова поставила стакан и при этом пролила молоко на стол. Я выбралась из постели, чтобы отыскать тряпку, и, вернувшись к столику, обнаружила в пролитом молоке какой-то осадок.
Прежде я его никогда не замечала.
Я вытерла стол. Меня одолевал сон. Я забралась в постель. Комната ускользала от меня. Я легла и почти тут же провалилась в глубокий сон.
ОТКРЫТИЕ
Обычно я просыпаюсь рано, однако на следующее утро из тяжелого сна меня вырвал какой-то шорох. Мария укрылась в комнате. Я ощутила тревогу. Что-то со мной произошло. Руки и ноги, казалось, были налиты свинцовой тяжестью, и подняться я смогла лишь с огромным усилием.
Мария стояла у моей постели. Она смотрела на меня с каким-то испугом.
— С вами все в порядке? — спросила она.
— По-моему, да. У меня был тяжелый сон.
Я села в постели и приложила руку к голове. Вернулись воспоминания о вчерашнем дне. Пожар… Милтон… возвращение в отель.
— Я как-то странно себя чувствую, — произнесла я.
Я вспомнила, как Милтон сказал, что велит Марии принести мне молока. Я повернула голову. На столике ничего не было, и вид у него был такой, словно его только что протерли.
— Вы не выпили молоко, — заметила Мария.
— Немного выпила.
— И немного пролили. Я все вытерла.
— Спасибо.
— А теперь принести вам горячей воды?
— Да, пожалуйста.
Мария ушла, и я выбралась из постели. Голова у меня слегка кружилась. Что-то все же произошло со мной ночью. У меня было эмоциональное потрясение. Никогда не забуду той минуты, когда увидела пожар, а потом мчалась сквозь дым, и вокруг плясало пламя. Перед моими глазами до сих пор стояли насмерть перепуганные крысы, лихорадочно рассыпавшиеся во все стороны из горящего тростника.
Это потрясло меня больше, чем я тогда понимала. В основном ужас при мысли, что с Милтоном могло что-то случиться… и радостное открытие, что ничего страшного не происходит.
А потом — молоко.
Ах, да, молоко. Как все-таки это странно! Конечно, Мария должна была унести его и вытереть стол. Это ведь ее работа — содержать комнату в порядке.
Я сидела на кровати и размышляла, когда Мария вернулась с горячей водой.
Я умылась и оделась.
Раздался стук в дверь.
Это была Фелисити. Она посмотрела на меня с некоторым удивлением.
— О… ты только что встала.
— Я проспала.
— Как это на тебя не похоже. Я уже позавтракала с Реймондом на террасе. Я хочу показать ему остров. Ты поедешь с нами?
— Не сегодня. У меня немного болит голова. Поезжайте вдвоем.
Фелисити не могла скрыть своей радости.
— Наверное, ты переволновалась вчера вечером. Пожар и все остальное… и то, что ты так туда помчалась.
— Да, — отозвалась я. — Наверное, из-за этого.
Фелисити ушла.
Как она изменилась! Она стала совершенно другой. Если когда-нибудь и существовал влюбленный человек, так это Фелисити. Должен же Реймонд понять это. Все было так очевидно. И она была ему небезразлична… глубоко небезразлична.
Я старалась отогнать от себя слабость. Что со мной происходит? Никогда прежде со мной такого не бывало.
Наверное, я была в очень сонном состоянии, поскольку не сразу подумала о молоке, и, лишь спустившись вниз и позавтракав на террасе, я вспомнила про него.
Молоко! Я выпила лишь чуть-чуть… и в нем был осадок.
Я не могла больше оставаться на террасе и вернулась к себе.
Я все думала: молоко. Осадок. Неужели кто-то действительно подсыпал мне что-то в молоко?
Зачем? Чтобы я крепко заснула? Но с какой целью? Однако я выпила лишь несколько глотков. Если такая малая толика оказала на меня такое действие, что было бы, если бы я выпила весь стакан?
Пилюли для Фелисити я обычно растворяла в молоке. Врач сказал, что так принимать их лучше всего.
Мне в голову пришла мысль, повергшая меня в смятение. Я подошла к ящику. Флакон был на месте. Дрожащими пальцами я отвинтила крышку. Во флаконе осталось всего шесть пилюль.
Но ведь всего несколько дней назад я заглядывала туда, и их было десять!
Мне сделалось дурно. Куда подевались эти пилюли? задавала я себе вопрос. Я увидела свое отражение в зеркале. Бледное лицо, глаза, расширенные от ужасных подозрений.
Кто-то положил пилюли мне в молоко. Если бы я выпила весь стакан, где бы я была теперь? Кто-то пытался убить меня.
Я стала вспоминать, что сказал врач. Одной пилюли достаточно, чтобы дать Фелисити хорошенько выспаться ночью. Не больше одной в день, предупредил он. Две были бы неопасны, однако принимать их не рекомендовалось. А более сильная доза была бы роковой. А мне в молоко кто-то положил четыре! Я стала перебирать в памяти события вчерашнего вечера. Милтон велел Марии принести мне молоко. Я обнаружила его, войдя в комнату. Мария? Но с какой стати Мария стала бы вредить мне? Она держалась очень дружелюбно. Я щедро вознаграждала ее за услуги, и это приводило девушку в восторг. Казалось, она с готовностью прислуживала мне. Она, конечно, была чрезмерно любопытной, это верно. Я видела, как она разглядывает мою одежду, но то было естественное любопытство.
Нет, это не Мария.
Фелисити? О нет. Нежная Фелисити, так всего боявшаяся. Она бы никогда не сделала попытки совершить убийство. Убийство? Наверняка никто не собирался меня убивать. Однако если бы я выпила эти четыре пилюли, со мной было бы все кончено. А что если бы выпила? Это было бы так просто. Если бы я так быстро не задремала, я могла выпить его до конца. Мне ведь показался необычным его вкус… но здесь такое случалось часто. И в эту минуту я могла быть… мертва.
Но чтобы Фелисити? Нет, это невозможно. Однако если бы не я, Реймонд наверняка бы обратил свое внимание на нее. А Фелисити любила его всем сердцем. Это доказывало ее чудесное преображение с приездом Реймонда. И я стояла между ними… во всяком случае, Фелисити так считала. Могла ли она зайти так далеко? Это было бы так просто! Фелисити знала о существовании пилюль. Правда, она не знала, где я держу их, зато ей было известно, что они где-то в моей комнате, а возможностей отыскать флакон у нее было предостаточно. Я так часто покидала отель, оставляя ее здесь. Как легко было обнаружить мой тайник!
Нет, в это я поверить не могла.
И тут мне в голову пришла другая мысль.
Магда Мануэль. Я могла представить ее замышляющей убийство гораздо легче, чем Фелисити. Магда? У нее были причины желать отделаться от меня, и снова из-за мужчины. Как далеко зашли ее отношения с Милтоном? Рассчитывала ли она выйти за него замуж? Достигли ли они взаимопонимания до того, как появилась я? Но как она могла проникнуть в отель, в мою комнату? В прошлую ночь, когда мне подсыпали
