строительной Оли — полный отстой, а вот Вадик, преисполненный высоких материй — это супер и вообще круто. Потом, он наверняка умеет драться и всегда защитит девушку от любых бандитов. В этом свете даже предстоящий рабочий день показался ей весьма интересным.
Саньке досталась совковая лопата. Это означало, что ей надо не копать, а накладывать перебранную Раей и Гагариной землю в носилки, которые таскали Вадик с Серегой и Андрюшка с Сальери.
Вадик скинул свою курку и поразил Саньку еще больше: и плечи-то у него широкие, и кожа-то загорелая, и черные кудри перехвачены на затылке каким-то интересным шнурочком с брелком… Белотелый и длинный Андрюшка на его фоне казался какой-то бледной немочью. А Серегу она вообще не замечала. Отныне он для нее — ноль-пустое место.
Чтобы быть хоть маленько постройнее, Санька потуже затянула поясок на своем халатике и старалась так нагибаться, чтобы ее весьма недурственные ножки всегда оказывались в поле зрения мальчиков. Хотя это был полный абсурд по самой сути: кого может прельстить женщина, усиленно махающая совковой лопатой и ежесекундно вытирающая трудовой пот со лба?
Санька очень долго изобретала, о чем можно было бы поговорить со своим новым знакомым, чтобы покорить его хотя бы своим нестандартным интеллектом. Но в голову ей лезли лишь бестактные анкетные вопросы: «А где ты учишься?», «А сколько тебе лет?», «А какую музыку ты слушаешь?» Но как известно, мужики на подобные расспросы реагируют плохо. Сам же он почему-то молчал.
— Вадик, — наконец позвала его Санька вымученным голосом, — а ты долго растил такие волосы?
Это был единственный более-менее приличный вопрос, который она придумала. К тому же в чем-чем, а в волосах-то она разбиралась.
Но все равно, услышав такое, Вадик несколько оторопел.
— Три года, — ответил он осторожно.
— А зачем они тебе? — встрял в разговор Андрюшка, которому тоже хотелось участвовать в общении. — Для красоты, что ли?
Санька посмотрела на него очень плохо. Чего он суется, когда его не просят?!
— Между прочим, — произнесла она каменным тоном, — это действительно очень красиво. А обладая твоим гнездом для куриц-несушек, я бы вообще молчала!
— Твой тезис… э-э… антинаучен, — возразил на это Мухин, уныло ковыряющий землю. — Курицы живут не в гнезде, они… э-э… на жердочке сидят.
Ничуть не обидевшийся на «гнездо» Андрюшка расхохотался так, что чуть не свалился в пропасть.
— Так что, их яйца падают на землю?! Очень умно!
— Ничего не для красоты, — объявил вдруг Вадик, вернувшийся вместе с Серегой и носилками. — Просто это гармонично с моей внутренней сущностью.
По лицу Андрюхи медленно поползла пошлейшая ухмылка.
— А один мой знакомый пидор еще и завивается, — доверительно сообщил он. — Ему так тоже гармонично. Может и ты, Вадик, того… Тоже скоро начнешь?
Вадик резко и зло взглянул на него потемневшими зрачками, но так ничего и не сказал. А у Саньки вдруг приятно защемило сердце. Это с ней происходило всякий раз, когда она чувствовала, что нравится сразу двум мужикам, и они, того гляди, из-за нее передерутся. Но у Андрюшки не было ни одного шанса на ее благосклонность, поэтому она тут же поставила его на место:
— Чего чушь-то всякую несешь?! На-ка вот, тащи! Я тебе уже давно навалила полные носилки!
Андрюша резво схватился за ручки, и они с Сальери удалились в сторону обрыва.
— Слушайте, — громко и заинтересованно обратилась ко всем Райка, — а как переводится слово «пидор»?
Все даже опустили свои орудия труда и очень удивленно уставились на нее.
— Никак не переводится, — уверенно сказал Мухин. — В русском языке… э-э… вообще такого слова нет. Посмотри в словарях хоть у Ожегова, хоть у Даля.
— Неправда! — пламенно возразила та. — Я точно знаю: все как-нибудь переводится! Вот, например, «чмо» — это человек морально опущенный!
Санька жила на раскопках уже почти сутки, но все никак не могла привыкнуть к Раиным речевым оборотам.
— Господи, откуда ты все это берешь? — не выдержала она.
— Да это всем известно! — поучительно произнесла Рая. — У нас в школьной столовке все стены этим исписаны.
— Ох, в столовку бы сейчас! — протянул Сальери, измученно возвращаясь к девушкам с их лопатами.
Санька разогнулась, с тоской глядя на море. Там, в вечной глубине было свежо и прохладно, не было пыли, лезущей в глаза и во все остальное… И тут ее взгляд остановился на аккуратном белом кораблике, застывшем прямо напротив их лагеря.
— Ой, чего это? — произнесла она удивленно. — К нам гости?
Все тут же побросали свою работу и сгрудились на краю обрыва.
Первой нарушила молчание Гагарина.
— Раньше такого никогда не было, — проговорила она сдавленно. — Может быть, у них там что- нибудь случилось?
Сальери внимательно посмотрел на судно из-под рабочей рукавицы.
— Наверное, у них бунт на корабле. Или кончилась питьевая вода, и все они умирают от жажды.
— А вдруг это война?! — сделала круглые глаза Рая. — И на нас сейчас наедут?
Сзади послышались торопливые шаги, и на краю раскопа показался Пал Палыч. Лицо его побледнело даже под многослойным загаром.
— Видели корабль? Живо все в лагерь! — скомандовал он повелительно. Черт их знает, кто это такие…
Лопаты и совки полетели в кучу. Народ потянулся к лестнице. Но Пал Палыч покачал головой.
— Мальчики, берите лопаты с собой. На всякий случай…
— До меня сразу допетрило, — сказала Рая, — это вторжение!
Через несколько минут взволнованный народ собрался на агоре, откуда открывался отличный вид на море. Ветер трепал футболки и девичьи кудри. Каша крутился у всех под ногами и, радуясь нестандартной ситуации, визгливо гавкал. Все имеющиеся в наличии молодые люди воинственно потрясали лопатами и подбадривали друг друга подобающими словами. Больше всех выступал Сальери: он врал, что если как следует размахнется, то непременно перерубит человека пополам. А чтобы ему скорее поверили, утверждал, что дедушка у него — казак, и что именно так он крошил турок.
Умного Мухина от этих слов передергивало.
— Нам обязательно нужен… э-э… наблюдатель, — сказал после некоторого раздумья. — Человек, который сидел бы где-нибудь… э-э… на высотной точке и следил за передвижением противника… Я бы запросто мог им стать…
Остальные так и покатились со смеху.
— Давай, Мухин! — подначивал его Андрюшка. — А то ты все равно к ратному делу непригож. А только на фига нам наблюдатель?
Мухин крайне возмутился таким отношением к своей мудрой идее.
— Как… э-э… «на фига»?! — произнес он, с презрением глядя на неуча. — Для корректировки огня!
Дальнейшим спорам не дал разрастись Пал Палыч. Он выбежал на агору со старенькой охотничьей двустволкой за плечами и с большим полевым биноклем в руках и принялся внимательно оглядывать застывшее на горизонте судно. Все сразу сгрудились рядом с ним в надежде, что и им перепадет посмотреть на потенциальных врагов.
Лицо Пал Палыча помрачнело.
