— Что?! Что там?! — закричали все наперебой.
Пал Палыч оторвал бинокль от глаз.
— С корабля спрыгнул человек и плывет к нам!
Рая многозначительно вздохнула:
— Ну, теперь надо держать сопли востро!
Довольно сильный ветер нагонял на берег злые волны. Галька с шумом каталась в прибое. Голова пловца то показывалась, то исчезала среди бурных гребней.
Девчонки по очереди взбирались на Большой Камень агоры, чтобы через предоставленный Пал Палычем бинокль посмотреть на камикадзе. Вскоре к собранию присоединился и Данилка, вытащивший из палатки свой надувной матрасик. Ребенок объявил, что если «дяденька пойдет ко дну», то он кинет ему свое плавсредство. Но вопреки мрачным прогнозам тот и не собирался тонуть в морской пучине.
В крайнем беспокойстве Санька посмотрела на начальника экспедиции: Пал Палыч мерил шагами агору, явно думая о том, как жить дальше, и впотаек скрещивал пальцы за спиной, чтобы все обошлось.
Наконец пловец нащупал под ногами твердую почву и, тяжело дыша, выбрался на берег. Каша подбежал к нему и вильнул хвостом.
На вид мужчине было чуть больше тридцати лет: черноволосый, загорелый, на мускулистой груди — татуировка в виде голой русалки, чей хвост тянулся по направлению к полинявшим зеленым плавкам.
— Наше почтение! — заговорил он на каком-то странном портовом наречии, оглядывая выстроившийся перед ним народ. — Есть тут у вас главный?
Раздвинув плечом Вадика и Мухина, Пал Палыч выдвинулся вперед с двустволкой наперевес.
— Чего вам здесь надо? У вас что-то случилось? — проговорил он недоверчиво.
Незнакомец широко улыбнулся, показывая пару золотых зубов, сияющих в глубине челюсти.
— Дак ведь все у нас в полном ажуре, папаша! Меня, к слову будет сказано, Костиком зовут. Вам камбалы не надо?
— Какой, к черту, камбалы?! — проговорил Пал Палыч, начиная сердиться. — Что вам угодно?
— Прошу пардону! — сказал Костик и, внаглую изъяв у Аськи ее рабочую косынку, принялся ею вытираться. — У нас полный трюм камбалы, уступим за полцены… Рыбка — пальчики оближешь!
— Так вы коммивояжер? — спросила откуда-то из толпы Гагарина.
Костик повернулся на голос, заметил Гагаринскую красоту и тут же послал ей воздушный поцелуй:
— Ах, персик! Нет, душенька, я скромный спекулянт.
Гагарина смутилась его комплимента и предпочла затеряться за спинами товарищей. Но от Костика было не так легко отделаться. Он вытянул длинную жилистую шею, пытаясь разглядеть ее поверх голов.
— Папаша, а эта ваша краля замужем? — деловито осведомился он. — Нет? Очень расчудесненько! Значит, будет. А я… — Костик не договорил начатой фразы и вскочил, вглядываясь из-под ладони в корабль. Над морем прокатился прощальный гудок. Корабль, постепенно разгоняясь, уходил вдаль.
— В бога душу-мать!!! — завопил Костик, в сердцах швыряя Аськину косынку на землю. — Они ж меня бросили, собаки моторные!
Он кинулся было снова в прибрежные волны, но вовремя осознав, что ему ни в жизни не догнать предателей, вернулся, сел на камень и закрыл лицо руками.
Народ смотрел на его горе в полном оцепенении. Первой нарушила молчание сердобольная Алена.
— Костя, — проговорила она, положив ладонь на его украшенное синим якорем плечо, — мы что- нибудь придумаем. Вы, наверное, голодны. Пойдемте, я вас чем-нибудь накормлю.
Костик тут же поднял голову.
— А что у вас есть? Камбалы нет? Слава богу! А то она у меня вот уже где! — И он крайне выразительно ткнул себя ребром ладони поперек горла.
Разумеется, ни о какой работе после столь волнующих событий не могло быть и речи. Все население лагеря, кроме пуделя Каши, столпилось вокруг обедающего Костика и слушало его цветистый рассказ. Правда, Алена, державшая на коленях Данилку, была вынуждена постоянно закрывать уши ребенку, чтобы он не набрался от дяди плохих слов.
Из рассказа Костика стало ясно следующее:
Месяц назад он отправился в свое обычное турне в Турцию за шмотками, но тут с ним случился прискорбный случай: Костика обокрали, причем сперли не только деньги, но и обратный билет с документами. Не добившись сочувствия у государственных властей и местных жителей, Костик решил взять судьбу в свои руки и тайком пробрался на российское рыболовное судно. Спустя несколько часов после выхода в море, он предстал перед обалдевшим капитаном и заявил, что страсть как хочет попасть домой. Капитан сначала возмущался, орал и грозился сразу по прибытии в порт передать Костика в руки правоохранительных органов как вражеского шпиона, контрабандиста и вообще врага рода человеческого, но потом выпил валерьянки и успокоился. За время плавания они даже подружились, так как Костик проявил виртуозное умение играть в бридж и пить водку, не хмелея. И все бы хорошо, только ему зачем-то стрельнуло поволочиться за симпатичной корабельной врачихой, которая, как оказалось, была капитанской дочкой. Тайна любви была раскрыта, и между капитаном и Костиком состоялся весьма нелицеприятный разговор, сущность которого сводилась к тому, что всякий пассажир обязан платить за проезд. Костик демонстративно вывернул карманы своих единственных штанов и заявил, что у капитана есть только две возможности: либо забрать себе эти самые штаны, либо везти его так, как есть. Но Костик, к сожалению, не учел капитанской изобретательности.
За время плаванья в чужих территориальных водах бравые морячки увлеклись браконьерской добычей камбалы, и в результате все трюмы судна оказались забиты рыбой. Выбрасывать груз рука не поднималась, а оставлять не было никакой возможности, так как ни в один порт нельзя зайти с несанкционированным уловом. Поэтому капитан решил покурсировать вдоль побережья и попробовать сбыть рыбу туристам. После обнаружения палаток экспедиции Костик был отправлен вести переговоры. Но капитан оказался вероломной моторной собакой, и, убедившись, что дочкин ухажер благополучно добрался до берега, попросту избавился от него. Заодно заныкав и Костиковы штаны, разумеется.
Костик ел много, чавкал громко и тщательно облизывал ложку. По мере его рассказа общество постепенно прониклось к нему симпатией. А Данилка даже умудрился каким-то волшебным образом переместиться от мамы на колени к Костику. Теперь он с упоением разглядывал многочисленную живопись, покрывавшую его телеса, время от времени требуя у мамы разрисовать его так же.
И только Пал Палыч подозрительно поглядывал на непрошеного гостя. Санька даже слышала, как он бормотал себе под нос: «Знаем мы тебя, расписного черта! Ты ведь браконьеришь не только камбалу!» Она тут же вспомнила о припрятанном где-то в недрах лаборатории кладе и подумала, что при случае надо будет поближе приглядеться к Костику.
В общем, было решено завтра же отправить его в Гороховку, чтобы оттуда он связался со своими родственниками и друзьями. А пока Пал Палыч разрешил ему переодеться в его вещи и переночевать в его палатке.
Как только страсти немного улеглись, Санька отправилась разыскивать Вадика.
Он сидел на пороге мальчишеской палатки и перебирал вещи в своем рюкзаке.
— А, это ты… — произнес он, завидев Саньку. — Как дела?
Не без любопытства она взглянула на его шмотки. Ах, какая прелесть! Там лежали какие-то нунчаки, расшитые штучки типа поясов или бандан… И все такое экзотическое и оригинальное, что просто дух захватывало!
— Слушай, — проговорила Санька, присаживаясь рядом с Вадиком на корточки, — а пойдем в степь гулять? Чего-то так хочется умиротворения… Созерцательности…
Видимо, при словах «умиротворение» и «созерцательность» в мозгах Вадика что-то переклинило. Он
