посмотрел на Саньку преисполненным удивления взором.
— Ты тоже устаешь от всего этого наносного безумия?
Санька поняла, что попала в цель. Честно говоря, она не совсем это имела в виду: просто ей хотелось утащить Вадика куда-нибудь подальше от людей, чтобы у них был шанс пообщаться поближе… Но если ему так хочется интерпретировать ее слова, то ради бога…
— Да, я такая! — поспешно подтвердила она.
Вадик улыбнулся ей тихой лучезарной улыбкой.
— Это очень хорошо. Понимаешь… Вообще-то я и не надеялся, что встречу здесь кого-то, кому не наплевать на собственную душу.
— О, мне не наплевать! Мне это важно-преважно!
Он взял ее за руку.
— Ты и вправду хочешь пойти со мной? Вправду?
Они уже дошли почти до самой кромки обрыва, как вдруг навстречу им вырулил Пал Палыч.
— Вы куда это? — спросил он подозрительно.
Санька видела, как брови Вадика сдвинулись.
— По делам.
Пал Палыч покачал головой.
— Слушайте, у нас в лагере посторонний. Уходить далеко от лагеря запрещено, понятно?! Мало ли, что может случиться!
Саньке очень хотелось воспротивиться деспотизму, но она решила пойти более коротким путем и поспешно сделала невинные глаза.
— Мы ведь тут рядышком совсем! Просто пройдемся…
Но Вадик ее перебил:
— Пал Палыч, мы, кажется, всю работу делаем, какая с нас требуется, да? И когда есть свободное время, можем тратить его, куда нам заблагорассудится?
Начальник экспедиции нехорошо сощурил глаза.
— Что, нового адепта вероучения нашел, да? Так ведь черт с тобой, делай, что хочешь, ты человек взрослый, мне за тебя не отвечать! Только учти, Александра, — обратился он к Саньке, — Вадюшка-то у нас — сектант и фанатик, он тебе будет мозги пудрить, так ты его не слушай!
Тут уж даже Санька собралась вступить с ним в прения, но Вадик схватил ее за руку и чуть ли не силой потащил наверх.
Они шли долго. Санька даже успела натереть ногу своими пляжными шлепками. Вадик летел вперед быстрым шагом, как будто за ним кто-то гнался: подбородок упрямо выставлен вперед, глаза горят.
— Ой, погоди, я больше не могу! — простонала Санька и неудобно села прямо посреди пыльной тропинки.
Вадик оглянулся и молча примостился рядом. Рыжее солнце медленно клонилось к закату, огромные серые валуны на склонах скрещивали свои неровные тени.
Санька несмело взяла Вадика за руку, и он не отдернул ладонь. Все-таки он был очень здоровским: не испугался шефа и стал отстаивать свою независимость. На это способен не каждый!
— Скажи, а почему Пал Палыч назвал тебя сектантом? — проговорила она тихо.
Вадик отвел взгляд.
— Просто у меня есть своя философия жизни, недоступная таким людям, как Пал Палыч. А он лицемерный и на самом деле невежественный. Заставляет людей работать, а сам только наживается на их труде. Знаешь, сколько он статей написал по тому, что нашли его студенты? И ведь не откажешься никак! Без прохождения практики не переведут на следующий курс.
Санька пожала плечами.
— А по-моему, здесь нормально… Только бы вот поднимали не так рано. А копать вообще полезно: можно как следует похудеть.
Но Вадик, казалось, ее не слышал.
— Он не понимает, что употреблять в пищу мясо нельзя!
— Почему?! — не поняла Санька, только сейчас вспомнив о вегитарианстве своего нового знакомого. — Вкусно же!
— А потому, что человек должен быть более велик, чем зверь. А если человек убивает зверя ради его мяса, то он сам превращается в зверя!
Санька вспомнила котлеты по-киевски и шашлыки. Неужели Господь Бог создал их только для того, чтобы искушать человечество? Ведь перед таким искушением фиг остановишься!
— Все очень просто! — продолжил Вадик проникновенно. — Мы должны быть чистыми. А для этого нужно быть вегетарианцем, совершать добро, не стремиться к богатству и помогать бедным.
— Погоди-погоди! — остановила его Санька. Она не успевала за ходом его праведных мыслей.
Доброта и чистота вполне ее устраивали, она сама терпеть не могла ни свою злую директрису, ни грязные носки с засаленными воротниками. А вот с вегетарианством и отсутствием денег дела обстояли гораздо сложнее. Надо заметить, что Санька давно уже планировала разбогатеть и купить себе какую- нибудь крутую машину, чтобы все девчонки в парикмахерской вспухли с зависти.
— Слушай, — проговорила Санька, — а насколько небогатой надо быть? Машина — это уже богатство?
Вадик вздохнул. Он видел, что она с превеликим трудом постигает азы правильного мировоззрения.
— Машина — это роскошь.
— Не-ет! Она — средство передвижения! — горячо заверила его Санька, вспомнив классиков советской литературы.
Видя, что Вадик всю жизнь собрался пересекать пространство только на общественном транспорте, она совсем расстроилась.
— Ну хоть «Запорожец»-то — не роскошь? — спросила она с надеждой. Их, между прочим, уже не выпускают, и вообще это устарелая модель…
Вадик чуть-чуть подумал.
— Ну, ладно, — смилостивился он. — «Запорожец» — не роскошь. А вот все остальное — типичное буржуйство и снобизм.
Санька согласно кивнула. Она уже придумала, что надо будет купить именно «Запорожец», покрасить его в вишневый металлик, поставить какой-нибудь мощный двигатель и тонированные стекла, а потом рассекать по городу и поражать удивленных прохожих. А девчонки в парикмахерской должны помереть на месте и от «Запорожца». В общем, в вопросе богатства компромисс был найден, осталось победить вегетарианскую систему питания.
— Вадь, — взволнованно позвала Санька, — а ты на сто процентов уверен, что мясо есть нельзя?
Вадик смотрел в море на резвящихся в отдалении дельфинов.
— Нельзя, — проговорил он одними губами.
— А я уже ела, — скорбно напомнила Санька. — Так что, мне теперь — в ад?
Вадик кивнул.
— Выходит, что так.
— А если я буду много разных добрых дел делать?
— Не поможет.
— Даже если я буду бедным помогать?
Тут Санька приоткрыла рот, ибо ее посетило одно странное сомнение.
— Слушай, Вадь, — прошептала она, — а если помогать бедным как следует, то ведь они станут богатыми. А это грех! Ведь нельзя же людей толкать к греху?
Вадик уставился на нее.
— Ну… Ты права, в общем-то…
— А как же тогда им помогать?
