никто никуда не поедет, то тогда мы просто все помрем здесь! — Продуктов же осталось всего ничего…
Гагарина мужественно поднялась с места.
— Я пошла осматривать судно!
Пал Палычевский катер стоял все там же: в небольшой бухточке недалеко от лагеря. Раздобыв ключи, Гагарина поднялась на борт и велела мальчишкам столкнуть судно в воду. Но после посадки на водительское место дело у нее пошло как-то худо: она совершенно не постигала назначения всех имеющихся в наличии кнопочек и рычажков.
Народ напряженно смотрел за ее манипуляциями.
— Надо зажигание включить! — посоветовал только что подошедший Серега. Он немного умел водить машину, и решил, что в данном случае надо действовать по аналогии.
— Ой, ну Сережа, — недовольно обернулась на него Санька, — ты только и можешь, что советовать! — Ее теперь все время раздражало его присутствие. Развел тут, понимаешь ли, строительных Оль, и еще смеет кого-то учить!
Гагарина тем временем подробно осмотрела всю приборную панель в поисках включателя зажигания.
— Да ключ вставь! — не унимался Серега. — Дай, я все сделаю!
Но Гагарина и сама уже во всем разобралась. Мотор неожиданно взревел. Воспользовавшись благоприятным моментом, она потянула за какой-то рычаг, потом покрутила руль, потом опять что-то нажала… Но катер, вместо того, чтобы поехать вперед, почему-то двинулся назад.
— Тормози! — завопил Сальери. — Передерни рычаг!
— Какой?! — закричала в ответ Гагарина.
— Вон там фигня такая есть!
— Сами тогда водите! — отозвалась в сердцах она, пытаясь совладать с передвигающейся раком посудиной.
— Руль выкручивай! На тормоз дави! Глуши вообще двигатель! — изо всех сил советовал народ.
Наконец после невероятных усилий Гагарина даже смогла более или менее ровно ехать задом.
— У меня получается! — возликовала она.
Все бежали за ней вдоль берега и размахивали руками.
— Она вполне может таким макаром и до Гороховки добраться! восхищался однокурсницей Серега.
— А может, все-таки попробовать ехать… э-э… по-нормальному? произнес с сомнением Мухин. Но его никто не слушал. Сердце каждого ликовало: выход был найден.
— Отлично! — провозгласил Вадик, бежавший впереди всех легкой спортивной трусцой. — Теперь давай тормози, мы загрузим тебе Пал Палыча, ты довезешь его до Гороховки и позовешь кого-нибудь на помощь!
— Не надо Пал Палыча! — запротестовала Гагарина, продолжая пятиться задом. — А вдруг он пахнуть будет? И вообще как вы себе это представляете? Я приеду в милицию и скажу: «Вон у меня там покойник в катере лежит, забирайте»?
— Ну ладно, тогда просто тормози.
Стараясь тщательно выруливать, Гагарина покосилась на бегущих.
— А как надо тормозить?
— Не знаю! — ровно дыша, отозвался Вадик. — Сейчас народ спросим.
Народу было трудно не отставать от катера. Все сбились в кучу и уже задыхались от бесконечного преодоления каменных завалов.
— Эй! — крикнул Вадик. — Кто знает, как надо тормозить?
— Как-как… Тормозом! — отозвалась Рая, плетущаяся где-то в самом хвосте.
— Там наверняка какая-нибудь специальная педаль есть! — указал Серега. — Только не перепутай с газом!
Но было поздно. Гагарина что-то надавила, и катер, радостно взревев, помчался вдаль по волнам.
— А-а-а! — завопили все разом и остановились. Запыхавшийся Сальери шмякнулся на землю, пытаясь отдышаться. Рая с разбегу врезалась в него, упала и завопила еще громче:
— Ты, бомбовоз, что, с глузду сдвинулся? Вали отсюда!!!
— Надо догонять! — призвал Вадик и, никого не дожидаясь, побежал следом за скрывшимся за косой катером.
Когда все остальные добрались до поворота, их глазам предстало просто удручающее зрелище: судно перевернулось и, пуская пузыри, шло ко дну. А на берегу сидела мокрая Гагарина и рыдала в объятьях Вадика.
Санька подбежала к ним, присела на корточки.
— Ну ты чего? Ты чего?
Та вытерла слезы, повернула красное, заплаканное лицо.
— Я катер потопила… Он вдруг как поедет не туда, куда надо! Я руль выкручиваю, а он опять в строну… Смотрю: сейчас врежется в камень… Ну я на ходу и выпрыгнула… Вон теперь чего…
Гагарина указала на разбитую коленку. Санька поспешно обняла ее.
— Ладно, ладно… Как-нибудь справимся… Не реви.
Столпившейся рядом народ сокрушенно качал головами.
— Бли-и-ин! — тихонечко простонала Райка. — Трындец котенку!
— Передохнем все, как древние греки, — подтвердил Сальери.
Но остальным не хотелось верить в такие печальные последствия.
— А может, попытаться поднять его, а? — проговорил Серега. — Если всем дружно навалиться, то…
— Ничего не выйдет, — закончил за него Мухин. — Он же теперь весит… э-э… черт знает сколько… с учетом давления воды… Тут подъемный кран нужен.
Тем не менее мальчишки разделись и попытались понырять на месте катастрофы, но упорство было вознаграждено только дополнительными синяками и царапинами на телах старателей.
— Ладно, — сказал Вадик, махнув рукой. — Пошлите в лагерь. Все равно гиблая затея.
На сердцах было тяжело. Рая и Серега вели Гагарину под руки. Ей было стыдно смотреть в глаза человечеству, хотя ее никто и не ругал. Сальери, правда, попытался бубнить себе что-то под нос, но тут же получил за это от общественности.
Вадик шел впереди траурной процессии. Санька догнала его, заглянула искательно в глаза.
— Ну, что делать будем?
Но он лишь сокрушенно покачал головой.
— Надо заняться медитацией.
Санька в недоумении наморщила нос.
— Что?
Вообще-то ей так хотелось, чтобы Вадик взял на себя командование всей этой разношерстой толпой, подчинил ее своей воле, научил быть сильными, придумал бы чего-нибудь. А она была бы его Любимой Женщиной. Это было бы супер-круто и романтично. Но Вадику почему-то не хотелось командовать. У него на все вопросы был один ответ: «Молиться надо». Что за фигня? А сыт-то чем он будет? Медитациями своими? В общем, поднебесной душе Вадика было явно тесно в том геройском обличии, куда Санька мечтала его поместить.
— Вадь, а Вадь… — нерешительно позвала она, все же пытаясь пробудить в нем хоть что-нибудь полководческое и рыцарское. — А ты бы человека мог убить из-за женщины?
Вадик с явным сожалением посмотрел на нее.
— Я же тебе объяснял: грех даже мясо животных есть… А убийство — это вообще…
Но его миролюбие только расстраивало.
— Ну а если бы на меня кто напал? — не унималась Санька, все же надеясь услышать нужный ответ: «Для тебя — все, что хочешь, дорогая! Хочешь — в тюрьму пойду, хочешь — расшибусь в лепешку!»
