— Странно, — протянула я и тут же воскликнула. — Не может такого быть, что все произошло совсем уж без причин!
Оборотню нечего было на это ответить, ведь он сам задавался тем же вопросом. Некоторое время ехали молча. Решив отвлечься от неприятной темы до лучших времен, спросила:
— Илар, где расположено поселение оборотней?
— На востоке от эльфийских земель. Около четырех дней пути.
— Насколько ваш город большой? — полюбопытствовала я.
— Большой? — даже слегка удивился оборотень и с грустной улыбкой ответил. — Нет, совсем не большой.
Его плечи едва заметно передернулись. Похоже, я затронула не очень приятную для моего спутника тему. А, увидев ярко вспыхнувшие золотые искорки в глазах Илара, мне стало не по себе.
— До войны насчитывалось около десятка наших городов, разбросанных практически по всем направлениям. Мы были немногочисленны даже по сравнению с эльфами, что уж говорить о сопоставлении с людьми. А теперь остатки моего народа собрались в Зитриме — так называется наш город.
Молчала, не зная, что сказать. Слова утешения были бы здесь неуместны. Да и не думаю, что оборотень обрадовался, услышав их. Хоть я и не имела никакого отношения к произошедшим событиям, тем не менее, оставалась человеком. Даже не могу представить, каково было Илару видеть, как один за другим погибают его друзья, родные и товарищи. Поэтому молчала, оказывая поддержку — безмолвную, но почувствованную нами обоими.
— Люди уничтожали нас поразительной ожесточенностью, не щадя никого, — продолжил тем временем оборотень. — Когда солдатам попадались дети — это их не останавливало. Мы не были ангелами, но такое поведение было слишком даже для нас. Люди истребляли всех, кто был способен защитить себя и свой дом. Среди оборотней трусов не было, поэтому погибали почти все.
— Ты потерял кого-то близкого, — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала я, стараясь говорить, как можно более бесцветным голосом. Перед глазами помимо воли возникали всевозможные варианты кровавых битв, где даже воздух был пропитан смертью.
— Родителей и брата, — глухо ответил Илар. — Друзей, знакомых и, наверное, себя. В тот момент, когда я стоял на пепелище родного дома, во мне что-то умерло навсегда. Возненавидел войну, пошел убивать всех человеческих солдат, которые попадутся мне на пути, не ставя при этом никакой цели кроме мести. Практически уподобился им, вырезая всех без разбора.
— Но что-то тебя остановило? — спросила, пристально глядя ему в глаза. Меня поражала подобная жестокость, но как я сама повела бы себя в подобной ситуации, даже не хотела предполагать, поэтому осуждать оборотня — было не в моей компетенции.
— Ты права, — после некоторой паузы проговорил он. — Но вернее будет сказать: кто. Из недели в неделю я существовал только чтобы мстить. Такие мелочи, как сон и еда, меня не занимали. До сих пор удивляюсь, как не умер с голоду. А потом, после очередной вылазки на меня наткнулся патруль эльфов. Я настолько одичал, что чуть не кинулся на них. Кто-то из перворожденных даже предложил добить меня из жалости. Шаен, он тоже был там, не допустил этого. Много говорил со мной, старался пробудить во мне желание жить, а не существовать ради убийства. Шаен не допустил, чтобы я сошел с ума и превратился в настоящего монстра. До конца войны остался с эльфами, а он стал мне другом, — когда оборотень начал говорить о случившемся, то глаза его стали пустыми, но по мере продолжения рассказа, они вновь возвращались в нормальное состояние. — Где-то лет десять назад я узнал, что у меня есть племянница. Её родители погибли значительно позже окончания войны — они не захотели жить вместе со всеми, а предпочли остаться в лесу. Только там еще проживала нежить, превосходящая их числом во много раз, которой так же хотелось кушать. Пока отец отвлекал внимание тварей, мать вместе с девочкой, смогла ускользнуть и добраться до Зитрима. Но… она была сильно ранена и вскоре скончалась.
— Ты воспитывал племянницу в одиночку с младенческого возраста?
— Да, — усмехнулся оборотень, уже более весело. — Она настоящий чертенок. Не успеешь оглянуться, как её нет на месте и готова очередная пакость. Вилена ни минуты не может сидеть спокойно. Она — все, что у меня осталось. И я не хочу, чтобы девочка пострадала.
На этом наш разговор был окончен. Окружающие меня бесконечное мельтешение деревьев и небо, свинцовыми тучами, нависавшее над головой, готовое в любой момент обрушиться на землю безудержным дождем, стали уже привычными. Но, несмотря на хмурую погоду, настроение было не то, чтобы очень радужным, но опускаться до прежней меланхолично-депрессивной отметки точно не спешило. Я ехала и размышляла. А подумать стоило о многом. Например, о том, что делать дальше и как помочь оборотням. Интуитивно чувствовала, что твориться что-то совсем из ряда вон выходящее. Уж очень подозрительной была напасть внезапно охватившая оборотней. Ничто не происходит само по себе — это аксиома. И уж тем более не пропадают силы. Я никогда не слышала о подобном и могла точно сказать, что в природе такой болезни не существовало. А значит, она носила неестественный и, скорее всего принудительный характер. Тем не менее, совершенно не было идей, как с этим бороться. Но опускать руки и сдаваться было не в моих правилах.
Был еще один момент, требующий тщательного осмысления. Только теперь я осознала всю импульсивность своего поступка, когда предложила Илару помощь, даже толком не вникнув в ситуацию. Нет, об отказе не могло быть и речи. По прошествии некоторого времени я смогла понять, что толкнуло меня подчиниться сиюминутным чувствам.
Узнав планы советника, насчет собственной персоны, я вполне могла бы вернуться к Дарию, продолжить жить в деревне и помогать местным жителям, старательно делая вид, что ничего особенного не случилось. А ведь фактически, все условности перед Алаином были выполнены: эльфенок, в целости и сохранности доставленный домой, поступил под попечение родителя. Но что-то меня останавливало от возвращения.
Впервые я почувствовала себя нужной и востребованной. Где-то на глубине сознания всегда понимала, что живя с травником, пытаюсь примерить на себя чужое существование. Это похоже на то, как одеваешь не подходящее тебе платье. Вроде и размер подходит и фасон идет, но понимаешь что это не твоя вещь. Так произошло и сейчас: как ни старалась, так и не смогла ликвидировать ощущение дискомфорта, засевшего глубоко внутри.
И еще одно: вернуться все равно, что признать сокрушительное поражение, допущенное какой раз в подряд. Дарий был проницательным человеком и наверняка бы понял, что что-то случилось, несмотря на все попытки скрыть произошедшее. А недосказанность ощущалась бы в любом случае и умчала нас обоих. Узнав, травник, скорее всего, начал бы сочувствовать мне, а жалости я не терплю. К себе — в особенности. Жалость, зачастую сдобренная изрядной долей презрения — унизительна. Назвать меня бесчувственной или хладнокровной, при таких рассуждениях, все же будет не верным. Как и любому другому человеку, мне хотелось если не любви и привязанности, то хотя бы простого понимания. Но, проведя столько лет в постоянном напряжении, я стала более подозрительной и искала неискренность в чужом поведении. И, к моему большому сожалению, находила ее почти всегда, почти…
Главная причина в том, что чувствовала, если меня начнут жалеть, причем искренне, то… я просто рассыплюсь на тысячу кусочков и уже не смогу собраться вновь. Годами возводимая броня, отгораживающая меня от прочего мира, исчезнет и оставит (буду же честной до конца, хоть наедине с собой) на всеобщее обозрение наивное, ранимое существо. Слишком наивное для нашего жестоко мира и, все еще верящее, что друзья не предают, надеющееся… на что? Ох, знать бы самой. Сколько раз я прятала свои чувства? Дерзко и нахально улыбалась, когда хотелось выть от отчаяния и собственного бессилия? Не скажу никому…
«Так, хватит рефлектировать! — строго оборвала себя на полумысли. — Пора и по сторонам смотреть. Мы выехали на неплохую для привала полянку, а я и не заметила. Не дело это».
Симпатичная полянка, встретившаяся на нашем пути, чуть ли не кричала о ее идеальной предрасположенности для привала. Несколько минут на полном серьезе обдумывала вариант приделать сюда табличку: «Отдохни путник уставший» или что-то в этом роде. А еще можно навесить на деревья по пути к поляне, мигающие разноцветными неоновыми лампочками стрелки. Как они будут светиться в темноте…
«Вот эльфы удивятся, когда станут рассматривать появившееся в лесу чудо, — чуть не захохотала в
