Гостиница

начинающаяся с тихого озерца. И ОН — таинственно исчезнувший или погибший в автокатастрофе (хотя трупа его не обнаружили) предыдущий Мэр, ее шеф, — вдруг появился на берегу и бросился в озеро!.. О!.. Это было ее единственное сексуальное впечатление после его исчезновения, единственный взрыв страсти в ее жизни, который она себе позволила!.. И все это во сне…

Не могла же она, в самом деле, забеременеть от игры подсознания!.. От собственного сна!..

— Мальчик! — бодро подтвердил профессор и, хитро улыбнувшись, добавил: — Таки он лишил вас невинности…

Она улыбнулась. Странный ребенок. Говорят, что новорожденные орут, что есть силы, прочищая легкие, а этот так внимательно и осмысленно смотрит на нее, что ей вдруг захотелось свести распятые на родильном кресле ноги… Этот взгляд что-то ей напоминал…

* * *

ОН медленно осознавал себя и окружающий мир. Комната в белом… За окном — серо-голубое небо, нанизанное на громадный шпиль… В комнате — женщина на странном кресле… Ее лоно неестественно распахнуто и окровавлено, на лице — усталость, покой и немного — удивление… Знакомое лицо… Другая женщина копошится возле нее… ЕГО самого держит на руках страшный мужчина с хищно оттопыренными усами…

И вдруг ОН узнает женщину — это же ЕГО собственная секретарь-референт!.. Или нет!.. Это лицо ОН видел совсем недавно… Но где-то не здесь!..

И ЕМУ открывается назначение этого странного кресла!..

— Мальчик! Госпожа Мэр!.. Мальчик! — страшно и оглушительно рычит усатый мужчина.

В этот момент ОН понимает все!..

И, не в силах сдерживать эмоции, начинает пронзительно, не узнавая собственного голоса, орать от обиды и бессилия…

— Вот это голос!.. Отличный парень! — рычит усатый и подносит ЕГО к самому ЕЕ лицу. ОНА улыбается и целует ЕГО…

Нет, он не в силах этого вынести!.. ОН отворачивается и с ненавистью смотрит в окно, где неколебимо самоуверенно торчит Указующий Перст, ослепительно сверкающий в солнечных лучах…

«Еще один шанс? — вдруг понял ОН. — Пожалуй, это не так уж и плохо… Если не упустить его…»

ОН перестал орать, посмотрел прямо в глаза своей матери и улыбнулся…

— О, Боже, — простонала она, узнав этот взгляд и эту улыбку…

4. Поэт

Свой путь земной пройдя до середины,

Очнулся я в загадочном лесу…

Данте Алигьери. Божественная комедия

Но книга жизни подошла к странице,

Которая дороже всех святынь.

Сейчас должно написанное сбыться,

Пускай же сбудется оно. Аминь.

Б. Пастернак. Гефсиманский сад

Он мыслил музыкою слов
Он тишине внимал, как Богу.
И в завывании ветров
Он слышал Слово — слог за слогом:
Он слышал осень в шелестве,
В шуршепоте и желтегрусти,
И колко скошенной траве
Он дождевал культи, как чувства.
Он ненавидел и любил,
Пока не превращалось в Слово
Все, чем дышал он, чем он жил…
А после — смерть! Рожденье — снова!..
Он немотой болел, как люди
Болеют воспаленьем легких.
Он ею умирал, покуда
Из бездны не рождались строки.
Он знал, что тайна Бытия —
Не более, чем тайна Рифмы:
Неповторимо наше Я…
Жить — рифмовать неповторимых!..
Жить — это значит находить
Созвучья в хаосе желаний
И ритм… И музыку… И длить,
И длить гармонию звучанья.
В поэме жизни нет конца.
Конечны только строфы, главы,
Как наши хрупкие сердца,
Как наши страхи и забавы.
Он жил и, стало быть, творил
Вселенную из слов и звуков.
Он и Певцом, и Песней был,
Он был и Голосом, и Слухом…
А, впрочем, что там — был да был…
Он — есть! И, надо думать, вечно,
Покуда мир сей не избыл
Своих надежд на Чудо Встречи.
Он не был баловнем судьбы,
Любимцем публики и женщин,
Не ждал наград, не ладил быт
И не был лаврами увенчан.
Он верил в честность и в Порыв,
Работал сторожем в хозмаге.
А тропы к Истине торил