А предводитель их вальяжно откинулся на троне, зажал между ног кошачье распятие и, ухмыляясь, поглаживал кота по голове, пальцем почесывая ему за ушком. Кот безумными глазами воззрился на Мальчика… Где и когда он видел этот взгляд?!..
— Видишь, как зырят? — мотнул головой атаман в сторону своих собутыльников. — А недавно с кулаками набросились…
— Но причем тут я? — с искренним удивлением спросил Мальчик.
— Ах, какие мы наивные! — всплеснул руками атаман. — Знать мы ничего не знаем и ведать не ведаем!.. Ну, конечно же, не от мира сего…
— Да о чем ты, в конце-то концов?! — вскричал Мальчик.
— Надо же, — покачал головой атаман, — похоже, действительно, ни фига не фурычит… Ты что, не сечешь, что на тебя весь Город молится?! Говорят, что не только наш Город, но и весь мир…
— Первый раз слышу!
— М-да… — покивал атаман. — И про собственное «непорочное зачатие» ты, разумеется, не слышал…
— Не слышал.
— Ну, в это еще можно поверить. Мамаши свято хранят секрет нашего зачатия. Не исключено, что он им и самим в полной мере не известен… Как наша Мария Магдалина, — повел он головой в сторону Девчонки, — подзалетит рано или поздно, а откуда ей знать, от кого, когда сеятелям несть числа…
Девчонка зло сверкнула глазами в его сторону, но промолчала.
— Не наше дело лезть в их секреты, — отмахнулся атаман. — Но вот что интересно, Иисусик: почему в той же ситуации мою мать называют шлюхой, хоть она и божится, что год никого не имела, когда папаня срок мотал, а твою — величают богоматерью, хотя, как пить дать, она перетрахалась со всем муниципальным советом?!..
— Не смей про мою мать гадости говорить, гад! Раздавлю!.. — сжался, как пружина, Мальчик.
— Пожалей котика, Супербой! — поднес нож к кошачьему горлу атаман. Было видно, что угрозу он принял всерьез. — Про мою мать, значит, можно?..
— И про твою нельзя!
— Ну, спасибо… Только откуда же тогда мы с тобой взялись, надежда ты наша?.. Неужто веришь в непорочное?..
— Не знаю. Спрошу у мамы…
— Так она тебе и скажет! Не такая она у тебя дура… Вона как залет свой обыграла — богоматерью стала, а потому и бессменным мэром. Тебя никогда не удивляло, что мамаша твоя уже больше десяти лет — мэр? Третий срок мотает, хотя по конституции — и два только в порядке чрезвычайной ситуации… А что нам конституция? Очередной плебисцит — и коленопреклоненный избиратель голосует за божью мать, надеясь, что со временем сыночек ее расплатится… О тебе речь, мессия!.. Сечешь?..
— Но ведь ни в школе, ни дома… Никто, никогда…
— А элики тебя не признают — слишком грамотные… Да и власти хочется… А при живом боге какая власть?.. Ты — бог Демоса. Это они, — ткнул он пальцем в сторону пацанов, — и их предки ставят на тебя и на твою мамашу, потому что больше не на кого ставить. Любили предыдущего мэра, что-то он пытался для народа сделать, так его укокошили… Да так, что кроме кучки пепла ничего и не осталось.
— При отсутствии трупа факт смерти не может быть установлен, — механически произнес Мальчик всплывшую откуда-то фразу.
— Было бы желание, — усмехнулся атаман. — А у твоей мамаши оно было… Как-то она смогла обработать жену погибшего мэра и та, пользуясь всенародным сочувствием, благословила, точнее сказать, помазала твою мамашу на мэрство… Видимо, в память об общем мужике…
— Прекрати! — опять взъерошился Мальчик.
— Да ладно-ладно, извини, сорвалось… И вообще, что тут такого?.. Дело житейское… А когда срок заканчивался — и «непорочное зачатие» подвернулось… Гениальный политический ход! Преклоняюсь… Повезло тебе с мамашей, Супербой!.. А эликов своих опасайся! Если наберешь силу, они тебя со свету сживут как конкурента… А если не наберешь — демос не простит тебе разочарования…
Мальчик с тоской посмотрел на маленький крестик на шпиле Гостиницы…
— Верно мыслишь, мессия, — прочитал его взгляд атаман.
— Ну, какой я мессия?! — воскликнул в отчаянии Мальчик. — Бабушка говорила, что в урне прах моего отца!..
— Бабушка? — хмыкнул атаман. — Это жена предыдущего мэра. А в урне у вас — прах ее мужа. Он никак не может быть твоим отцом, потому что погиб за один мэрский срок до твоего рождения… Считать умеешь?..
— Но бабушка показывала его детские фотографии — мы совершенно неотличимы! — воскликнул Мальчик.
— Фальсификация! — не поверил атаман.
— Но он же не один на этих фотографиях… — терпеливо объяснял Мальчик. — Я видел и альбомы друзей его детства. Мы бываем у них.
— Все можно подделать, когда такая игра… — возразил атаман, но в голосе его не было уверенности. Он погрузился в размышления, почесывая за ухом распятого кота. — Но ты отдаешь себе отчет, элик, что все это значит, если подлога не было?!.. По глазам вижу, что не отдаешь… Слишком мало думал на эту тему… Никто твою мать за волосы не таскал и сучкой не обзывал и ублюдком дразнили не тебя… Нет, это слишком фантастично, чтобы быть правдой… Слушай, а у того мэра, ну, у якобы папаши твоего, никаких братьев-близнецов или сыновей не было?
— Нет, — покачал головой Мальчик, — ни братьев, ни сестер, ни детей…
— Надо же! С того света пистон вставил! — искренне восхитился атаман, и Мальчик не знал, как на это реагировать.
— Я всегда знал, что мать не врет! — вдруг закричал атаман. — Слышите, вы! — оскалился он на пацанов, отшатнувшихся в испуге. — Запомните, что он говорил и всем расскажите!.. У моей матери не было в подчинении задолижущей прессы, чтобы вдолбить в ваши головы правду!.. И у меня не было доказательств… Теперь есть!.. Но тогда… — задумался он. — Тогда почему ты — мессия, а не я? — пристально уставился на Мальчика возбужденный открытием атаман. — Ведь я же пришел раньше!.. Ведь несправедливо же, элик!.. Почему ты, а не я?!..
Мне трудно тебя понять, — пожал плечами мальчик. — Я не чувствую себя мессией. Я обыкновенный, как они, только волей судьбы принадлежу к другой социальной группе… Будь ты мессией, если чувствуешь призвание, я не против… Только, знаешь, мессия никого бы не стал распинать… Даже кота… Тем более кота…
— Почему тем более? — резко спросил атаман.
— Потому что он беззащитен перед тобой.
— Мышка была беззащитна перед ним, а я ее так любил, — театрально вздохнул атаман.
— Но кот питается мышами, подчиняясь своей генетической программе, а ты творишь зло сознательно.
— Да, выполняя предначертания Бога! — патетически воскликнул атаман.
— Но Мессия приносит в мир свои законы, вернее, открывает миру истину вечных законов. Он творец, а не исполнитель… Все прочие — лжемессии…
— Что-то ты вдруг стал обнаруживать слишком глубокую подготовку в области мессианства, — огрызнулся атаман.
— Уроки софиологии, — объяснил Мальчик. — И потом, это я не о себе, а вообще… Я не хочу быть мессией… Я не чувствую себя готовым к этому… Ведь надо так много знать, уметь, понимать…
— Ни фига не надо знать! — вдруг звонко выкрикнула Девчонка. — Никто не может знать… Надо любить!.. А этот прыщ никогда не станет мессией, потому что никого не любит… — ткнула она пальцем в сторону атамана.
Тот зло сузил глаза.
— О да, в любви ты у нас спец… — ухмыльнулся он. — Только весь мир в свою щель не затолкаешь!..
