рассвирепел.
– Мне давно говорили, что Ильюшин неряха. Какой это чертеж?
Безобразие. Я ему покажу!
Я вступился за Ильюшина, постарался объяснить, в чем дело, но
Сталин ничего не хотел слушать. Он соединился по телефону с
Ильюшиным и заявил дословно следующее:
– Вы неряха. Я привлеку вас к ответственности. Ильюшин что-то пытался объяснить по телефону, но Сталин не стал с ним разговаривать.
– Я занят, мне некогда. Передаю трубку Жданову, объясняйтесь с ним. И опять: – Я привлеку вас к ответственности.
В тот же вечер расстроенный (могу себе представить. – В. Грызун)
Сергей Владимирович поехал в Ленинград и утром, прямо с поезда, отправился на Кировский завод. Там с цеховыми работниками он детально во всем разобрался и о нечестном поступке Зальцмана доложил
Жданову, от которого Зальцману крепко попало. Но Сергей Владимирович еще долго переживал несправедливый упрек Сталина в конструкторской неряшливости' ‹Яковлев А.С. 'Цель жизни'. с.218.›.
Всю оставшуюся книгу вместо того, чтобы доказать благотворность влияния кадровых чисток на РККА, ради чего, собственно, по авторским утверждениям, и был написан сей томик, Суворов занимается нагнетанием компромата вокруг личностей нескольких высших военачальников, пострадавших в ходе массовых репрессий в РККА.
Расстрелы и отсидки прошлись по всему высшему и среднему комсоставу армии и флота Советского Союза, а Суворов пытается обосновать их необходимость, приводя компромат на отдельных военачальников, которых можно перечесть на пальцах одной руки. Видимо, Суворов не знает, что боеспособность армии проверяется боями, а не отсутствием любовниц у некоторых ее маршалов. Честно говоря, мне крайне не хочется зарываться в эти дебри, благо, даже если я полностью соглашусь с тем, что Тухачевский, Якир, Уборевич и Блюхер были уничтожены правильно, это не даст Суворову ничего, что могло бы его порадовать: 4 расстрелянные 'бездарности' ни при каком раскладе не стоят полутысячи (450) полковников, расстрелянных с ними 'за компанию'.
Но прежде чем мы пойдем разбирать суворовские претензии поименно, просто не могу удержаться, чтобы не остановиться на нижеследующем суворовском суждении, затрагивающем впрочем, их всех.
Речь идет о главе, посвященной прецеденту 1927 года вокруг Якова
Охотникова, слушателя Академии Фрунзе, который, прибыв в 'красный день календаря' к мавзолею с целью охраны вождей на трибуне, вместо этого стукнул Сталина по затылку. Эту историю Суворов пересказывает со слов В.Раппопорта и Ю.Алексеева, выпустивших книгу 'Измена
Родине', вышедшую у них в Лондоне еще в дремучем 1989 году (кстати, это единственные в книге 'кремлевские фальсификаторы', чьи имена
Суворов удостоил огласки). Честно говоря, мне эта история кажется весьма странной и темной, но, тем не менее, раз в этом случае
Суворов 'фальсификаторам' верит, то, положившись на патентованную честность нашего забугорного прототипа, поверим и мы. Что же вынес для себя из этого случая историк Суворов? Слово ему.
'Яков Охотников и два его дружка – типичные представители разнузданной партизанщины, то есть бандитизма. Они – слушатели военной академии, но они не хотят учиться, они ничего не знают об армии, они не знают даже того, что должен знать любой солдат-первогодка, только что завершивший курс молодого бойца. Если это лучшие слушатели лучшей академии, то что собой представляют худшие? И чем занимается начальник академии? Он не занимается ничем.
И зачем он такой нужен? И кому нужны выпускники такой академии?'
(с.127-128).
И дальше: 'Говорят, что во время очищения истребили многих командиров с академическим образованием, а на их место пришли те, кто образования не имел. Правильно сказано. Но это академическое образование ничего не стоило. Слушатели Военной академии им. Фрунзе, которых готовил Тухачевский, затем Эйдеман, затем Корк, по уровню подготовки были на уровне Охотникова, а может быть, и еще ниже.
Таких не жалко' (с.128).
Как вам? По-моему просто замечательно. Уже за эти два абзаца наш дока Суворов наговорил себе на отчисление из любого военного, да и не военного ВУЗа тоже. Хотите перечислю несколько сверстников
Охотникова? Так, для примера. Чтобы стало немного ясно, кого нам должно быть 'не жалко'.
Вам ничего не говорят фамилии: Малиновский (выпуск 1930), Говоров
(выпуск 1933), Конев (выпуск 1934), Ватутин (выпуск 1937), Новиков
(выпуск 1930), Богданов (выпуск 1934), Антонов (выпуск 1931),
Мерецков (выпуск 1921), Рыбалко (выпуск 1934), Пуркаев (выпуск
1936), Василевский (выпуск 1937), Толбухин (выпуск 1934), а также выпускник курсов усовершенствования комсостава при Академии им.
Фрунзе Рокоссовский (выпуск 1929)? Ну, Суворов, знакомы вам фамилии этих слушателей? Курсант любого военного училища, даже находясь в коме, не может не знать хотя бы половины из этих фамилий! И вы их знаете! А то, как же, ведь я специально взял их прямехонько из опубликованного вами на двадцатой странице 'Очищения' 'ансамбля' 'не менее выдающихся генералов и маршалов'. Помните: 'Перед войной
Сталин уничтожал гениальных полководцев, но завершил войну с несокрушимой армией и целым ансамблем не менее выдающихся генералов и маршалов: Рокоссовский, Василевский, Драгунский, Малиновский,
Говоров, Жадов, Конев, Ватутин, Черняховский, Новиков, Кузнецов,
Малинин, Баданов, Богданов, Антонов, Мерецков, Крейзер, Ротмистров,
Рыбалко, Лелюшенко, Катуков, Берзарин, Пухов, Пуркаев, Голованов'
(с.20). Теперь вспомнили? И как минимум 13 из этих 25 (50%, а я проверил не всех) должны были, по вашему утверждению, пойти в 1937 году под нож, поскольку данное им Тухачевским, Эйдеманом и Корком (а от себя добавлю – Якиром, Уборевичем, Свечиным, Новицким, Вацетисом)
'академическое образование ничего не стоило'!
Ну так что же нам с Суворовым делать? Как назвать человека, который в рамках одной книги одних и тех же полководцев именует
'выдающимся ансамблем' и ставит их в пример, а спустя 40 макулатурных страниц утверждает, что они вкупе со своими учителями
'ничего не стоят' и 'никому не нужны'? Как назвать его так, чтобы
'получилось совершенно точное определение'!
Гармонично дополняют этот бред изыски Суворова по поводу кулуарной борьбы внутри руководства РККА в 1920-1930-е годы, воплотившиеся в главе 'Про червонцев и первоконцев'. По суворовской мысли, будучи 'ущемленными', представители червонного казачества спали и грезили о том, как во главе с Тухачевским они побегут арестовывать Сталина и Ворошилова, чтобы разделить между собой их дачи. Глава смотрелась бы исключительно победно, если бы не два
'но'.
Во-первых, главою червонного казачества был – вовсе не
Тухачевский (симптоматично, что его связи с 'червонцами' у Суворова кончаются Примаковым и Шмидтом), а Ока Гордовиков. Тот самый
Гордовиков, что вместе с любимым наркомом Ворошиловым еженедельно ходит в баню услаждать наркомовский слух переливами баяна, а каждый месяц – в наркомат на заседание – громить Тухачевского с присными на той основе, что 'лошадь себя еще покажет'.
Второе 'но' заключается в том, что я решительно не вижу ничего страшного в том, чтобы место Ворошилова занял Тухачевский. В 1932 году нарком- механизатор был бы для нас гораздо предпочтительней наркома-кавалериста. Во всяком случае, тогда представителям нашей стратегической мысли не пришлось
