Спикосрак капитана Немова

– Тебе виднее, ты здесь чаще бываешь, – ответил капитан Немов, вынимая из подсумка и расправляя в руках нечто вроде шапочки для купания.

Только он надел ее на голову, как мы вспомнили и рыболова на набережной, и тот случай, когда огуречный король с рынка хотел содрать с нас деньги за валенки.

– Так это были вы? – невольно вырвалось у нас со Щелчковым, хотя нетрудно было и без того догадаться, что старичок с рынка и человек с набережной одно и то же лицо, а именно капитан Немов.

– Я. Кто как не я? Приходилось всякий раз быть поблизости. Спикосрак однако же штука новая. Отказать, конечно, он не откажет, но сердце-то все равно болит. А это, – он показал на голову, обтянутую блестящей кожей, – это моя шапка-гиперболоид. Концентрирует световые лучи и направляет их в выбранную цель. Очень мне нравились в детстве романы Алексея Толстого. И «Гиперболоид», и «Аэлита». Я ведь и на Марс лететь собирался, строил аппарат, хотел помочь марсианским трудящимся избавиться от эксплуататоров-жрецов. Если бы не арест, может, и построил, может, и полетел бы.

– Стоп, – сказал дядя Коля, – кажись, пришли. Вылезать лучше по одному. Кто первый?

– Я, – сказал я решительно и спокойно.

– Нет, – ответил капитан Немов, – первым полезу я.

Глава двадцать четвертая. Искусственная пиявка и ее жертва

Тьма стояла кромешная, хоть выкалывай оба глаза. Это мы потом догадались, что промоина, откуда мы вылезали, находилась не за, а под фундаментом трансформаторной будки и, чтобы выбраться на территорию рынка, надо было с риском для головы пройти коротким тесноватым проходом до нависающего над пустотой края, затем протиснуться в небольшую щель, прикрытую с поверхности куском шифера. Фонариком мы пользоваться не стали, дядя Коля знал дорогу и так.

Мы стояли со Щелчковым и дядей Колей, ожидая своей очереди на выход. Скоро сверху раздался голос товарища капитана Немова:

– Все спокойно, держите руку. – И мозолистая рука капитана вытащила нас по очереди наверх, последнего – дядю Колю Ёжикова.

Обогнув гудящую будку, мы встали в ее тени, чтобы выработать тактику и стратегию. Ночной рынок выглядел жутковато. Несколько тусклых лампочек под свисающими с проводов колпаками света давали мало. Деревянные прилавки рядов, лишенные их привычного изобилия, тонули в неживом полумраке. Среди штабелей скособоченных ящиков что-то жалобно и тихо скрипело. Я чихнул, и эхо моего чиха покатилось по пустоте проходов. Капитан Немов и дядя Коля посмотрели на меня укоризненно. Капитан Немов сказал:

– Жаль, однако, что в свое время я не составил топографический план. Где этот огуречный склад, поди теперь разбери. И главное – спросить не у кого.

Дядя Коля принюхался и сказал:

– Запах брюквы чую и сельдерея. – Он повернул свой нос градусов на пятнадцать севернее. – Так, ага – свекла и картошка. – Нос сместился теперь южнее. – Здесь не то, здесь – мыло и бочкотара. Ну-ка, ну-ка… – Дядя Коля насторожился. Нос его задергался червяком и кончиком показал туда, где между ящиками и общественным туалетом притаился незаметный сарайчик. – Есть контакт, – сказал дядя Коля. – Вроде бы, это там. Жаль, моя двустволка отсутствует, очень бы сейчас пригодилась.

Мы цепочкой вышли из тени будки и, избегая открытых мест, двинулись к подозрительному сарайчику. Чем ближе мы к нему подходили, тем гуще был огуречный дух, а почти что у самой двери Щелчков вдруг нагнулся низко и что-то подобрал из-под ног. Это был надкушенный огурец. Встав в кружок, мы изучили находку. Судя по всем приметам, надкус был делом рук Ухарева – вернее, его зубов.

– Тихо! – прошептал дядя Коля и осторожно подошел к двери. Ухо приложив к щели, он некоторое время прислушивался, затем шепотом произнес с ухмылкой: – Дышат. – И через секунду: – Жуют.

Он поддернул лямки комбинезона и с силой постучал в дверь.

– Санэпидемстанция, – звонким голосом сказал дядя Коля. – Проверка товара на бутулизм. Просьба всем оставаться на местах. Предупреждаю: склад окружен, любое сопротивление бесполезно. На счет «раз» открываю дверь, и выходим по одному наружу. – Также звонко он крикнул: «Раз!» – и дернул дверную ручку.

Прошло, наверное, с полминуты, не меньше. Наконец, из темных внутренностей сарая показалась четверка личностей, читателю хорошо известных: первым шел хулиган Матросов, за ним Громилин, за Громилиным – Ватников. Последним, громко хлюпая носом, плелся начинающий хулиган Звягин.

Дядя Коля пересчитывал выходящих, по очереди загибая пальцы. Четыре пальца на руке были загнуты, не загнутым оставался пятый, приготовленный для главного – Ухарева, похитителя Шкипидарова и машины.

– Так, так, так, узнаю голубчиков. – Дядя Коля нахмурил брови. – А не вы ли это в прошлую зиму нашему водителю Патефонову раскурочили об баллон машину? – Он повернулся к нам: – Представляете, что придумали, стервецы? Слепили как бы снежную бабу, а внутри той бабы спрятали кислородный баллон. И давай потом снежками в стекла машин кидаться. Ну, Патефонов, когда ему стекло залепили, со злости и вдарил передним бампером по этой их бабе. Кто ж знал, что там у бабы внутри? Хорошо, отделался простым сотрясением мозга, а ведь мог человек и жизни лишиться как таковой. – Внимательным взглядом оглядев матросовскую четверку, дядя Коля спросил сурово: – А где же, интересно, будет ваш бригадир? Или вы его в сарае в огурцах держите?

– Знали бы, где он есть, не сидели бы в сарае, как дураки, – ответил дяде Коле Матросов. – Вся одежда вон огуречиной провоняла. – Он понюхал свой рукав и поморщился. – Ля-ля-ля, «огурцы с примочкой»… А как рассчитываться, так тю-тю вместо денежек.

– Значит, где бригадир не знаете. А где машина, которую с автобазы стыбзили? Где мальчонка, которого огурцом сморили? Думаете, вот так, за здорово живешь, все вам с рук сойдет? Нет уж, дудки! Умеете хулиганить, умейте и ответ держать.

– Дяденьки, ну пожалуйста, отпустите, – залепетал начинающий хулиган Звягин. – Я хороший, у меня по физкультуре пятерка.

– Отпустите, дяденьки, ну пожалуйста, – стали вторить ему Ватников и Громилин. – Это Ухарев, это он во всем виноват. И машину он угнал, и пацана того увез на машине. Отпустите нас, мы больше не будем.

– Как поступим? – спросил дядя Коля Ёжиков. – Отпустим или запрем до утра в сарае?

– Не хотим в сарае, там крысы, – наперебой заголосили матросовцы. – Там холодно, там огурцами воняет.

– Ладно, что мы, фашисты в конце концов? – сказал товарищ капитан Немов. – Следовало бы вас, конечно, хорошенечко выпороть, перед тем как по домам отпускать, только времени на порево нет. А без порева детям никак нельзя.

Через секунду Матросова и его приятелей будто ветром сдуло. Лично я бы их отпускать не стал, не верил я в их «больше не будем». Оставил бы в сарае до завтра вместе с крысами и тухлыми огурцами, вдруг бы это на них подействовало.

Усевшись у сарая на ящиках, мы принялись сосредоточенно думать. Так сидели мы минуты четыре, но в голову ничего не лезло. Наконец товарищ капитан Немов сказал:

– Жаль, ребята, но сегодняшнее пробное испытание «Веры Павловны» придется, видимо, отложить. На срок, пока планеты Марс и Юпитер не займут такого же благоприятного положения по отношению к нашей Земле, какое будет иметь место сегодня утром в пять часов и ноль-ноль минут по московскому времени. А это значит – ждать придется, минимум, девяносто лет. – Плечи его печально поникли.

– В пять часов? – переспросил я. – Так и Ухарев велел Матросову и его компании управиться до пяти. Пригрозил даже, мол, до пяти не управитесь, рассчет пойдет по другим расценкам. А ведь вы говорили, что ваш брат и про лодку знал, и про время, на которое вы пробное плавание назначили…

– Гениально! – Капитан Немов пожал мне руку. – То есть получается, что все это подстроено подлецом братом. И угон машины, и похищение вашего товарища Шкипидарова.

– Непонятно только, зачем ему понадобилась машина, – усомнился в нашей версии дядя Коля. – И каким боком это связано с сегодняшним испытанием?