— Один в Сирию, другой в Турцию. Третий, кажется, должен был улетать в Германию, но его арестовали на границе.
— для чего им эти ящики?
— Не знаю. Они ничего не говорили. Просто все время намекали, что груз очень ценный. Проклятые ублюдки! Они меня обманули.
— Кто еще знал про ящики?
— Кроме меня, никто.
— Ты знаешь турецкий адрес Натига Кура?
— Стамбульский знаю. У него есть еще дом в Измире, но я там не был.
— А второго?
— Нет. Я его первый раз в жизни видел. И ничего про него не знал.
— Твоя жадность и подлость тебя погубили, махнул рукой Касумов. — Представь, до какой степени ты подлец, что даже они решили так тебя подставить.
Видимо, и они довольно быстро тебя раскусили.
Максимов кусал губы от бешенства.
— Я их найду и убью.
— Не найдешь, — печально сказал Касумов, — тебе еще повезло, что тебя не убили. Тот, который прилетел из Голландии, очень опасный террорист. Он убил людей больше, чем ты можешь себе представить. Считай, тебе вообще повезло, если, конечно, к тебе можно отнести это слово.
— Что со мной будет? — выдохнул Мансимов.
— Не знаю, — честно признался Касумов, — наверное, будет суд. Вообще-то мы подали заявку на вступление в европейское сообщество. У нас запрещена смертная казнь. Но лет десять или пятнадцать тебе дадут. Все зависит от того, как ты будешь с нами сотрудничать. И как быстро мы найдем этого террориста.
— Он улетел, — вздохнул Мансимов, — вы его теперь не найдете.
— Найдем, — уверенно сказал Касумов. — Будем искать его по всему миру.
И не только мы одни.
— Он говорил, что за ним охотится МОССАД.
— Что-нибудь еще он говорил?
— Нет. Они вообще в моем присутствии мало разговаривали. Хотя один раз я слышал, как Натиг Кур говорил с кем-то по телефону и спрашивал о другом человеке.
— Что он спрашивал?
— Знает ли он французский язык, — вспомнил Мансимов, — да, точно так.
Именно французский язык.
— И больше ничего?
— Нет. Я убью их своими руками! — сорвался Ильяс на крик. — Я их уничтожу! Я их найду! — Он начал плакать и кричать. Касумов поднял трубку.
— Вызовите врача, — попросил он, с жалостью глядя на сидевшего перед ним человека.
Дамаск. 10 апреля 1997 года
Им удалось выбраться из центра города каким-то чудом. Сначала они уехали на такси на северо- восточную окраину города. Затем Алиса позвонила кому-то из местных жителей, который приехал и, ни слова не говоря, отвез в заброшенный дом, провел в подвал, где было достаточно светло, тепло и даже была еда.
Они понимали, что нужно переждать здесь несколько дней, пока сирийские полицейские не решат, что сумасшедшие туристы, оказавшие такое яростное сопротивление убийцам, по непонятным причинам сбежали из города и успели скрыться.
Но, с другой стороны, у них не было времени и они не имели права просто так отсиживаться в этом подвале. Положение, в которое они попали, оказалось весьма сложным. Паспорта, личные вещи, даже деньги остались в отеле. Правда, паспорта были на чужие имена, а деньги можно было легко вернуть, но это мало что меняло.
Уже когда они несколько пришли в себя, Алиса спросила:
— Как вы смогли так быстро все просчитать?
Они так хорошо маскировались, действительно чистили стекла номеров на каждом этаже, постепенно поднимаясь к нам.
— Американский стандарт, — усмехнулся Дронго. — В «Шератоне» жесткие правила, которые устанавливаются по всему миру. Окна чистят один раз в месяц. И уж никак не через пять дней. Когда вы мне сказали, что несколько дней назад чистили окна, я понял, что это подставка. И успел вас толкнуть.
— И довольно больно толкнули, — пожаловалась женщина.
— А вы хотели остаться за столом и превратиться в мишень для убийц? — поинтересовался Дронго.
— Кажется, нет, — призналась она.
— Вы хорошо стреляете, — похвалил он, — правда, слишком быстро и слишком хорошо. Она покраснела.
— Я не могу, как вы, все предвидеть, — заметила она, — это у вас вместо головы компьютер и вы можете даже в такой момент ранить убийцу, чтобы потом вытащить из него какие-нибудь сведения. Я в этот момент просто испугалась.
— Убитый вами нападающий вряд ли согласился бы с этим утверждением, — усмехнулся Дронго.
— Наверное, — засмеялась она, вытягивая ногу и морщась от боли, — у меня там, по-моему, синяк, — сообщила она.
— Снимите юбку и посмотрите, — спокойно предложил он ей.
Она удивленно посмотрела на него.
— Вы иногда меня поражаете, — призналась она, — но, может, вы действительно правы. В конце концов, вы уже видели мои ноги. Только отвернитесь, когда я буду раздеваться. Мне все-таки неудобно.
— Конечно, — он отвернулся.
— Так и есть, — сказала она через минуту, я сильно ударилась, когда падала в люльке, а потом сразу не почувствовала. Есть кровь. Здесь где-то была аптечка.
— Давайте, я вам помогу, — предложил Дронго. Она взглянула на него, хотела что-то сказать, но ничего не произнесла, только кивнула. Прикусив губу.
Он достал йод из аптечки и, когда начал осторожно смазывать рану, она вскрикнула.
— У них нет ничего более щадящего?
— Это не «Шератон», — напомнил он, — только не одевайтесь сразу, а то испачкаете одежду.
— Сидеть в таком виде?
— Я могу дать вам свой пиджак, чтобы вы прикрылись, — пожал он плечами и действительно подал пиджак.
Она села на грязноватый стул и, закинув ногу на ногу, прикрыла их пиджаком. Потом сказала:
— Кажется, вы были правы. Ваша теория полностью подтвердилась. Кто-то из вашего окружения сообщает о ваших передвижениях Мулу.
— Я на это и рассчитывал, — кивнул Дронго, — завтра я выйду отсюда и постараюсь найти отель «Диван», в котором жили убийцы. Возможно, что найду там и следы Мула.
— Нет, — решительно возразила она, — это невозможно. Вас наверняка убьют. Туда поедет кто- нибудь из местной резидентуры. Я вас не пущу.
— Я же вам много раз говорил, что люблю все делать сам, — напомнил Дронго, — это моя работа.
— Сколько вам лет? — вдруг спросила она.
