расширившихся глазах мелькает удивление, и эльфка с понимающей, нехорошей улыбкой отвешивает короткий поклон. Дарки оборачивается взглянуть, на что это смотрит эльфка, за ней — Зю, и Зарашад, и Коиннеах, и… Все. Все смотрят на нее, Айрэнэ. На нее, на неудержимо краснеющую Йолли, ничего не понимающую новенькую… Тиаль подмигивает, одобрительно ухмыляясь. Гэль — единственный из всех — отводит глаза. Остается только — ответить на поклон, развернуться и уходить, изо всех сил сдерживая шаги — не бежать!! — гордо вздернув подбородок, можно спросить у Йолли какую-то ерунду, неважно — они же смотрят, все смотрят вслед…
Все шло гладко — даже, пожалуй, слишком гладко. Новенькая девочка бегала за ней, заглядывала в рот, ловила каждое слово и верила безоговорочно. Гремучая смесь из лавиных глюков, собственных фантазий Айрэнэ и стандартного набора для особо впечатлительных сработала идеально — вскоре она уже не стеснялась звонить и радостно излагать «увиденное». Айрэнэ мысленно аплодировала ее богатому воображению, вслух соглашалась с тем, что казалось ей наиболее разумным, откровенную чушь отметала, как махровые глюки. Сил и времени эта возня отбирала порядочно, но как же было приятно — знать, что тебя уважают, слушают — и слушаются…
Девушка словно окаменела внутри — она улыбалась, производя над собой усилие и напрягая необходимые лицевые мышцы, внимательно выслушивала девочек, занималась ювелиркой и куклами (на кукол, кстати, удалось получить неплохой заказ в магазине сувениров, и была надежда, что этот заказ не последний). Придумывала себе прикиды — два туда, сюда один, и еще помочь Йолли, и этой новой мелкой… С новой мелкой надо было разбираться до конца. Раз уж начала — так иди, доделывай, не тормози на полдороге. Айрэнэ ругала себя за промедление, но каждый раз, когда она видела широко распахнутые глаза новонареченной Тхэсс и слышала ее захлебывающийся восторгом голос, заранее подготовленная речь застревала в горле. Промучившись так с месяц, Айрэнэ со злостью стукнула кулаком по столу (скривилась от боли — не рассчитала силы удара) и поклялась себе, что на следующем же Эльфятнике сделает все необходимое. А чтобы отступать было некуда, предупредила Тхэсс, что расскажет нечто удивительное, и для храбрости выглушила бутылку пива.
На Эльфятнике еще и не такое видывали, поэтому народ почти не обратил внимания на разыгравшуюся сцену: худенькая девушка в темно-синем бархатном прикиде картинно взмахнула плащом и опустилась на одно колено перед остолбеневшей девочкой в черном. Взяла ее за руку и произнесла, глядя снизу вверх сияющими глазами:
— Тхэсс… Я все-таки нашел тебя.
После этого все пошло еще легче. Тхэсс «вспоминала», Айрэнэ исправляла самые завиральные глюки и добавляла свои: приносила написанные от руки тексты с замысловатыми рисунками на полях, а пока Тхэсс, полуоткрыв губы, вчитывалась и пыталась осознать новые сведения, девушка легко обнимала ее за плечи, поправляла волосы, словно бы невзначай, касалась щеки. И тихо досадовала на себя — отчего не получается так легко, как у Лави, и почему сейчас трудней, чем с Йолли… Знаешь наперед, что надо сделать и как — а рука падает бессильно, и движение обрывается на полувзмахе. 'Что уж тормозить — теперь-то…' Тхэсс называла ее Айхэлленом и обращалась в мужском роде, принимала подарки и ухаживания — кажется, что тут стоит… Никак. Снова — никак.
Оставалось поступить точно так же, как и с квэнтой — отсечь себе пути к отступлению. И Айрэнэ, дождавшись, пока родители и сестра укатили в какой-то дом отдыха, пригласила девочку к себе с ночевкой (та была рада, и с ее родителями проблем не предвиделось), запаслась пивом и вином, и отключила телефон.
Они сидели долго, очень долго. Тхэсс принесла гитару и пела — и свои песни, и чужие. Айрэнэ вполголоса подпевала и подливала им обеим вина, а в перерывах между песнями она говорили — обо всем и обо всех, перебивали друг друга, смеялись, и Тхэсс вспоминала подходящую песню и снова бралась за гитару, а Айрэнэ уже не могла подпевать — щемящая тоска подступала к горлу ('По волнам, по волнам к западным пределам…'), и срывался голос ('Над головой — полоса яркой звездной пыли…'), и не удалось сдержаться ('…В Эльдамар, где листва… Нет!') — она разрыдалась. Во мгновение ока Тхэсс оказалась рядом, на коленях, потянулась обнять — Айрэнэ соскользнула на ковер — и тоже расплакалась, встряхивая растрепавшейся головой. Словно во сне, Айрэнэ прижималась к девушке — целовала мокрые щеки (солоно…), зажмуренные глаза (длинные слипшиеся ресницы…), нежные губы — сначала Тхэсс покорно подставила лицо, но уже через мгновение ответила на поцелуи с удивившей девушку силой. Объятия — до прерывающегося дыхания, до стона — кто стонал? От счастья, от боли? Неважно… И сколько потом Айрэнэ не пыталась, так и не могла вспомнить, кто же из них первым начал сдирать одежду с другого…
На редкость хмурое летнее утро: небо затянуто серыми с черно-фиолетовой каймой облаками, вот-вот хлынет дождь. Ветер холодящими порывами врывается в форточку, колышет занавеси.
Айрэнэ проснулась, но вставать не спешила, не решаясь потревожить Тхэсс, пристроившую ее руку себе под голову.
'Не одна. Мое… Моя…' — Айрэнэ смотрит в потолок. Зигзагом — трещина в побелке. 'Стая…'
Рядом — шорох и шебуршание, тихий вздох. Айрэнэ повернула голову — Тхэсс, щуря сонные глаза, одарила ее радостной улыбкой.
— С утром, — улыбнулась в ответ Айрэнэ. Она с некоторым беспокойством ожидала пробуждения девочки — но, судя по всему, все было в порядке. — Ты как?
— Нормально… — Тхэсс потянулась. — Муррр, ты классный… — и, безо всякого перехода, — Курить хочется… Тебе?
— Ага… Тогда надо на кухню ползти.
— Зачем?
— Тут нельзя.
— Но если о-очень хочется, то иногда можно! — со смехом Тхэсс потерлась носом о плечо Айрэнэ, легко выскочила из-под пледа. — А ты вообще лежи, я сейчас!
— Ты куда?
— Туда! — Тхэсс шустро влезла в футболку, показала девушке язык и исчезла. Через мгновение ее вопль донесся из кухни:
— Кофе или чай? Вам в постель или в чашечку?!
— Ой, маньячка… — пробурчала Айрэнэ, не зная, радоваться ей или сердиться. 'Ну дает… Коза… Ну и ладно, когда вокруг меня еще так… И замечательно…' — Кофе! Сахара две ложки!! Печенье на полке справа!!!
Из кухни донеслось звяканье, шум воды и прочие признаки бурной деятельности, а Айрэнэ подложила под спину подушки, устроилась поудобнее, достала первую подвернувшуюся книжку. Вскоре аромат свежесвареного кофе отвлек девушку от чтения, она отложила книгу, и тут в комнату вплыла Тхэсс с большим расписным подносом в руках. На подносе красовались две крошечные чашечки, турка, сахарница и большая стеклянная пепельница.
— Сейчас печенье притащу, — сообщила Тхэсс, водружая все это на тумбочку у кровати, — кста… Где вчера сигареты бросили?
— Там где-то… — Айрэнэ махнула куда-то в сторону письменного стола, Тхэсс кивнула и умчалась, но мгновенно вернулась. С сигаретами.
Они сидели рядом, то медленно прихлебывая кофе, смакуя каждый глоток, то затягиваясь одной на двоих сигаретой, и Тхэсс тыкалась носом в щеку девушке, в ухо, в голое плечо, и в ответ та улыбалась. Они не разговаривали, и только когда кофе было выпито и сигарета докурена, и Айрэнэ снова откинулась на подушки, Тхэсс, прильнув к девушке, пытливо заглянула ей в глаза:
— Мур-мур… Правда, я хоро-оший?
— Конечно, хороший, — Айрэнэ ласково убрала с лица Тхэсс вьющиеся пряди. — Лапушка…
