отдали только после десяти часов вечера, когда курица с рисом, присланная Юкико, совсем остыла.
Фудзио воспринял это как месть со стороны полицейских.
Им нужно было любой ценой заставить его признаться, где захоронено тело. Сейчас только в этом был смысл его существования. Но, как ни странно, противником этого выступал Хигаки. Иногда они оставались вдвоем в комнате для допросов, и Хигаки позволял себе делать разные намеки:
— Уно-сан, давайте продолжим наш давнишний разговор, — говорил он порой. — Кстати, ваши жертвы вас не навещают?
— Это уже попахивает детскими страшилками, — рассмеялся Фудзио. — Я слышал байки о том, как кто-то резал священные сутры на полоски и жег их, как благовония. Теперь таких дураков нет.
— Конечно, этого делать не стоит. Но я занимался этим вопросом и действительно верю в то, что жертвы приходят к убийцам. Я думаю, что они приходят затем, чтобы спросить, почему их убили, поскольку не могут понять. Они являются лишь с этой целью. Лучше, если они придут поскорее. Чем позже они придут, тем сильнее будут давить вам на грудь.
— Я вам не верю! Хватит запугивать меня!
Хигаки молча посмеивался, а у Фудзио по спине пробежал холодок…
Сейчас сержант Хигаки молча сидел рядом с Фудзио, и морской ветер, врывавшийся в окно, обдувал его лицо. Старший инспектор Такарабэ широко зевнул.
— Мы правильно едем? — тихо спросил Хигаки у Фудзио, возвращая его к реальности.
— Да.
Лишь надоедливое кваканье, доносившееся из установленной в машине рации, нарушало кажущуюся идиллию.
— Судя по схеме, что ты начертил, это место находится недалеко от обрыва, куда ты сбросил Томоко Симаду, верно?
Фудзио довольно бурно отреагировал на вопрос Такарабэ:
— Господин полицейский, я ее никуда не сбрасывал! Я только раздел ее и оставил на дороге!
Такарабэ ограничился этим замечанием и не стал продолжать перепалку. Видать, из опасения, что Фудзио откажется от чистосердечного признания. В тот момент, когда машина повернула на восток, Фудзио увидел первые лучи рассвета, подсвечивавшие еще окутанную ночной мглой водную гладь.
Было темно, но море оживало, волны начинали золотиться. Увидев, как тает ночная тьма под лучами рассвета, Фудзио ощутил прилив чувств.
Прежде он был равнодушен к морю. Ведь море не осыпало Фудзио похвалами, но и не портило ему жизнь. Фудзио всегда был излишне эмоционален. Мать баловала его, а одноклассники и учителя считали глупым и ненавидели. Правда, многие его попросту игнорировали, но это лишь свидетельствовало об их черствости.
Сейчас море было абсолютно равнодушно к Фудзио. Наверное, морю было безразлично, убивал он людей или любил их. Море знает и рождение, и смерть. Оно ничему не удивляется, ни в чем не сомневается, ничему не дает оценок. Скажи ему Фудзио: «Под одним из утесов на побережье лежит тело», — море даже не обратит внимания. На губах Фудзио заиграла улыбка, когда он подумал об этой холодной предательской отстраненности.
— Над чем это ты смеешься? — грубо спросил Такарабэ.
— Да ни над чем!
Как только у Фудзио поднималось настроение, этот человек тут же старался испортить его. Фудзио почувствовал тошноту, но несмотря на это не перестал размышлять о величии равнодушного моря.
— Здесь? — спросил Хигаки, хотя машина еще не доехала до места, которое Фудзио отметил на карте.
— Нет, вроде, непохоже.
— Подумай хорошенько! Как следует! — Такарабэ так громко заорал прямо над ухом у Фудзио, что тот инстинктивно отпрянул. Фудзио ничего не ответил. Ему было горько, что из-за перебранки с Такарабэ у него остается меньше времени, чтобы послушать море.
— Немного вперед. Там, на холме, будет небольшой перекресток, потом повернуть налево.
— Если мы поедем туда, то окажемся на том месте, где нашли труп Томоко Симады, — заметил сержант Хигаки, уже достаточно подробно изучивший и запомнивший карту местности.
— Я не знаю ничего про Томоко Симаду. Я в самом деле успел только раздеть ее. Пока я разворачивался, она убежала.
Фудзио велел водителю свернуть с дороги в сосновый лесок, похожий на снегозащитную полосу. Машина проехала по лесной дороге около десяти метров, когда он приказал:
— Остановите! Мне кажется, это где-то здесь, но я не собака, чтобы находить по запаху.
Хигаки молча распахнул дверцу. От свежего морского воздуха и от нахлынувших на него чувств у Фудзио закружилась голова. До этой минуты он дышал мертвым воздухом тюрьмы. Ворвавшийся в его легкие чистый, свежий аромат подарил ему новое ощущение жизни. Он точно знал, что никому еще не доводилось вдыхать всей грудью такой свежий и чистый воздух! Фудзио был опьянен.
Он сделал несколько шагов несмотря на наручники, сковывавшие впереди его руки, и веревку на поясе. Он едва мог передвигать ноги; возможно, из-за того, что несколько недель ему почти не приходилось двигаться. Но, скорее всего, это случилось из-за волнения.
Внезапно Фудзио упал, словно обессилев. Ему было недостаточно ощущать землю ногами, он хотел, чтобы все его тело прильнуло к ней.
Первым на это отреагировал младший инспектор Такарабэ. Он закричал:
— Встать!
Такарабэ подскочил к Фудзио и начал грубо трясти его за плечи. Но Фудзио скорчился и не реагировал. Тогда полицейский стал толкать его коленом.
— Непонятно, что ли… — вдруг разрыдался Фудзио. — Если я не посижу, то не смогу вспомнить место!
Разумеется, это была ложь, но Фудзио сам верил скорее в ложь, чем в правду.
— Ладно, пошли. — Сержант Хигаки помог Фудзио подняться. — Местность лучше осматривать стоя, так виднее.
Это был не очень убедительный довод, скорее попытка отругать Фудзио.
«Ты прав», — подумал Фудзио. Да, чем выше, тем лучше видно восходящее солнце.
— Ну, что, здесь? — жестко спросил Хигаки. Он совершенно не горел желанием устраивать заключенному прогулку на природе.
— Где лежало тело дочки торговца вареньем? — Фудзио прикинулся дурачком.
— А где вы остановили тогда машину?
— Там, где сейчас стоит ваша патрульная машина, — ответил Фудзио, а потом спросил:
— А в каком именно месте нашли труп Томоко Симады?
— У подножия вон того утеса, в десяти метрах от скамейки.
— Ого, какой крутой утес!
— Он так круто обрывается к морю только в одном месте. Десятью метрами ниже выдается уступ. Она ударилась о него и погибла.
— Бедняжка! Почему же она не пошла по дороге? Там бы ей кто-нибудь помог.
— Не забывайте, что именно вы подтолкнули ее к этому! — решительно отрезал Хигаки.
— Мы ехали по этой дороге. У того дерева я задумался, куда дальше ехать… — проворчал Фудзио и, спотыкаясь, попробовал сделать несколько шагов. Тут предрассветную тишину разорвал крик младшего инспектора Такарабэ. Он отдал приказ полицейским, приехавшим на других машинах, не спускать глаз с Фудзио. Их было около двадцати.
— Здесь? — строго спросил Хигаки.
— Дорога та самая. Думаю, что я не ошибся.
Про себя Фудзио добавил: «Особо не радуйтесь. Одну я вам отдам, но две другие спят вечным сном там, где вы их не найдете». Этих он ни за что не отдаст.
Фудзио еще раз повернул голову на восток и посмотрел на небо. К его радости, сквозь редкие ветви
