копать. Он был ужасно расстроен и зол, что из-за этой дуры попал в глупейшее положение. Фудзио уже собирался сбросить в яму лежавшую на спине Ёсико. Не в силах видеть ее лица, белевшего в лунном свете, перевернул на бок и так столкнул вниз. В яме тело согнулось и застыло в скрюченном положении.
В следующее мгновение на дороге, которая заканчивалась тупиком, показалась полоска света от фар. Сердце у Фудзио оборвалось. Он присел на корточки. Если это полицейский патруль, то, считай, пришел конец первого действия. Если же влюбленные, которые ищут, где потемнее, то вряд ли они остановятся тут, где уже стоит чья-то машина. А номер вряд ли запомнят — на что он им? Впрочем, возможны самые неожиданные варианты.
Невольно Фудзио принял ту же позу, что и Ёсико в своей яме. Скрючившись, таясь от света, пробивавшегося между стволами деревьев, он затаил дыхание.
Совершенно чуждый этому месту свет был каким-то потусторонне тусклым, словно теплился на пределе своих возможностей.
Луч замер, оставаясь неподвижным. Фудзио больше всего пугало то, что луч мог упереться в его машину, тогда будет виден номер. Но свечение внезапно погасло, а потом возникло снова — теперь медленно удаляясь.
— Черт, надо ж так испугаться! — пробормотал Фудзио, возвращаясь к работе.
Самое главное было сделано. Яму он с грехом пополам одолел. Теперь оставалось лишь принести портфель и забросать могилу землей. Но тут Фудзио понял, что закопать тут портфель — верх идиотизма. Портфель — это улика, он поможет установить личность погибшей. Значит, его нужно выбросить где-то в другом месте.
Подходящее место — недалеко, если по дороге домой сделать небольшой крюк. Вблизи Цуругидзаки сколько угодно лесистых участков. Эти рощицы, где растут дубы, японские камелии и другие вечнозеленые деревья, разумеется, не назовешь чащобой, но и они сойдут. Люди редко забредают туда. Если распотрошить портфель и выбросить его по частям, то авось и не догадаются, что это такое.
Закидывать яму землей было несравненно легче. Плохо лишь, что получился излишек земли, так что вышел небольшой холмик. Чтобы он не слишком бросался в глаза, Фудзио притоптал его сверху. При этом ему показалось, что он ощущает упругость тела Ёсико под слоем земли. Умом Фудзио понимал, что это невозможно, однако неприятное чувство не проходило.
Чтобы свежая могила не так бросалась в глаза, Фудзио придумал замаскировать ее кустиками вырванной травы. В такой унавоженной почве корни прорастают быстро, поэтому очень скоро всякие следы захоронения исчезнут.
Закончив работу, Фудзио вышел на дорогу, стряхнул с брюк землю, вытер руки ветошью, лежавшей под сиденьем, сел в машину и, не торопясь, вытряхнул грязь из ботинок.
Испытанный ужас, когда он таился от света фар незнакомой машины, как ни странно, вернул Фудзио спокойствие.
Портфель Ёсико лежал на заднем сиденье. Потянувшись всем телом, Фудзио достал его и исследовал содержимое. Необходимо избавиться от вещей, на которых написано имя Ёсико.
К его удивлению, ничего такого он не нашел — ни учебников, ни личных вещей. Она что, спала во время занятий? В тетрадке были какие-то отрывочные и случайные записи, да и то почти все азбукой, а не иероглифами. Кто позарится на такую тетрадь?
Единственной потенциально опасной вещью был ее проездной билет, привязанный шнурком к ручке портфеля. Фудзио оторвал билет и засунул в задний карман брюк.
Словно подарок на память от Ёсико, подумалось ему.
Уже отъехав от рощи, Фудзио вспомнил, что надо бы поскорее выбросить портфель и тетрадь Ёсико.
Но раз с трупом покончено, то остальное подождет. К чему такая спешка? Сперва надо прийти в себя.
Теперь мысли Фудзио устремились к Юкико Хате. Только она сейчас сможет вернуть ему вожделенный покой.
Фудзио посмотрел на часы. Без десяти девять. Он задумался. Не самое подходящее время для визитов.
Однако Юкико как-то обмолвилась, что сидит за «подработками» до глубокой ночи. Младшая сестра, которая служит в токийском издательстве, частенько не приезжает после работы домой, остается на ночь в своей однокомнатной квартире. А Юкико работает до утра. Фудзио нравилось ее словцо «подработка». Такое милое, скромное словечко.
Так заехать или нет?
Его смущала земля на руках и ботинках. Руки-то ладно: тут она ничего не поймет, но брюки на нем светло-коричневые, а носки после ночных похождений стали темно-коричневые. Хотя, если не заострять на этом ее внимание, то, возможно, Юкико ничего и не заметит. А если что-то и спросит, можно соврать, что днем по делам случилось быть на полях.
Портфель Ёсико он снова бросил на заднее сиденье, прикрыв его газетами. Если кто-нибудь и заглянет в машину, то увидит всего лишь газеты. Покончив с этим делом, Фудзио открыл окно. Шум прибоя отсюда не был слышен, но в машину ворвался свежий морской воздух.
Вот бы как-нибудь усадить Юкико в машину и проехаться с ней по дороге в лунном сиянии… Потом постоять вдвоем над обрывом у берега моря, наблюдая заход луны в море…
Однако возможно ли это? Он только что закопал Ёсико, — а уже через десять минут мечтает о Юкико. Фудзио и сам не мог поверить в такое.
Решено. Он развернулся на пустой трассе и поехал к дому Юкико.
Похоже, ему везет. Даже с патрульной машиной (если это была она) все обошлось благополучно, отделался легким испугом.
До дома Юкико Хаты ехать было всего ничего, несколько минут.
Когда оставалась какая-то сотня метров, в свете фар показалась идущая навстречу женщина крепкого телосложения, вся в черном.
Может, случайность, но Фудзио с его невероятной интуицией буквально обожгло чувство опасности.
Что, если это младшая сестра Юкико?
Женщина открыла калитку. Точно, сестра.
Фудзио проехал мимо.
Портфель и тетрадки он, в конце концов, бросил в пруд, покрытый густо разросшейся ряской, неподалеку от автобусной остановки, и в старый колодец у заброшенного нежилого дома. От места захоронения — пять-шесть километров.
Когда Фудзио добрался до своей мансарды, было уже начало одиннадцатого. Родители еще не ложились, смотрели телевизор.
— А вот и я!
— Где ты был, Фудзио? — с беспокойством спросила мать.
— У приятеля задержался.
— Я так беспокоилась, не попал ли ты в аварию…
— Все в порядке. Я же не пью, за руль пьяный не сажусь, верно?
— Хорошо, что все в порядке…
И что толку беспокоиться по пустякам?
— Ужинать будешь?
— Нет, не хочется. Приготовь мне ванну.
Есть и впрямь совсем не хотелось. Выходит, случившееся все-таки подействовало на него.
Он поднялся в свою мансарду. В углу стояла корзина. Мать специально поставила ее, чтобы Фудзио бросал туда вещи для стирки.
Поспешно стаскивая брюки и перепачканные землей носки, он прикинул, что соврать матери, если та заметит грязь и спросит: «Фут-тян, почему все в таком виде?»
