– Он физик... или, во всяком случае, ученый. В этом я убежден. И он ассоциируется у меня с какой-то опасностью...
4
– Здравствуйте! – весело сказала Селена.
Землянин оглянулся и сразу ее узнал.
– Селена! Я не ошибаюсь? Вы ведь – Селена?
– Правильно. Имя вы вспомнили совершенно точно. Ну, как вам тут нравится?
– Очень! – серьезно сказал землянин. – Я как-то по-новому понял, в каком неповторимом веке мы живем. Еще совсем недавно я был на Земле и чувствовал, насколько я устал от своего мира, устал от самого себя. И тут я подумал: живи я сто лет назад, у меня не было бы другого способа покинуть свой мир, кроме одного – умереть. Но теперь я могу уехать на Луну! – И он улыбнулся невеселой улыбкой.
– И что же, на Луне вы чувствуете себя счастливее? – спросила Селена.
– Немножко, – он огляделся. – Но где же туристы, которых вы пасете?
– Сегодня я свободна, – ответила она, засмеявшись. – Возможно, я возьму еще два-три свободных дня. Это ведь очень скучная работа.
– Как же вам не повезло! Только решили отдохнуть и сразу же наткнулись на туриста.
– Вовсе я на вас не наткнулась. Я вас специально разыскивала. И должна сказать, это было нелегкой задачей. А вам все-таки не следовало бы бродить в одиночестве.
Землянин посмотрел на нее с любопытством.
– А зачем, собственно, вы меня разыскивали? Вы что, так любите землян?
– Нет, – ответила она с непринужденной откровенностью. – Они мне до смерти надоели. Я в принципе отношусь к ним без особых симпатий, а оттого, что мне постоянно приходится иметь с ними дело в силу моих профессиональных обязанностей, они милей не становятся.
– И все-таки вы специально меня разыскивали, а ведь нет такой силы на Земле, то есть я хотел сказать – на Луне, которая могла бы убедить меня, будто я молод и красив.
– Ну, это ничего не изменило бы! Земляне меня совершенно не интересуют, как известно всем, кроме Бэррона.
– В таком случае почему же вы меня разыскивали?
– Потому что в человеке интересны не только молодость и красота, и еще потому, что вами заинтересовался Бэррон.
– А кто такой Бэррон? Ваш приятель?
Селена засмеялась.
– Ему было интересно. Он держался так, будто был больше, чем приятель.
– Я именно это и имел в виду. У вас есть дети?
– Сын. Ему десять лет. Он живет в интернате для мальчиков. Я избавлю вас от необходимости задавать мне следующий вопрос. Его отец – не Бэррон. Возможно, Бэррон будет отцом моего следующего ребенка, если мы с ним не разойдемся к тому времени, когда я получу право иметь второго ребенка. Если я такое право получу... Впрочем, в этом я не сомневаюсь.
– Вы очень откровенны.
– Разумеется. Какой смысл придумывать несуществующие секреты? Вот если бы... Ну, а чем бы вы хотели заняться сейчас?
Они шли по коридору, пробитому в молочно-белой породе. Его отполированные стены были инкрустированы дымчатыми осколками «лунных топазов», которые валялись на лунной поверхности практически повсюду. Сандалии Селены, казалось, почти не прикасались к полу, а на землянине были башмаки на толстой утяжеленной свинцом подошве, и только благодаря им каждый шаг не был для него мукой.
Движение в коридоре было одностороннее. Время от времени их нагоняли миниатюрные электромобили и бесшумно проносились мимо.
Землянин сказал:
– Чем бы я хотел заняться? У этого предложения слишком широкий спектр. Лучше задайте граничные условия, чтобы я ненароком не нарушил каких-либо запретов.
– Вы физик?
– Почему вы об этом спросили? – спросил землянин после нерешительной паузы.
– Только чтобы услышать, как вы мне ответите. А что вы физик, я и так знаю.
– Откуда?
– А кто еще попросит задать «граничные условия»? Тем более что, едва попав на Луну, тот же человек в первую очередь пожелал осмотреть синхрофазотрон.
– Ах, так вот почему вы постарались меня найти? Потому что решили, будто я физик?
– Поэтому Бэррон послал меня разыскивать вас. Он ведь физик. А я согласилась потому, что вы мне показались непохожим на обычных землян.
– В каком смысле?
– Ничего особенно лестного для вас, если вы напрашиваетесь на комплименты. Просто вы как будто не питаете особой любви к остальным землянам?
– Откуда вы это взяли?
– Я видела, как вы держитесь с остальными членами вашей группы. И вообще я это как-то чувствую. Ведь на Луне обычно оседают те земляне, которые недолюбливают своих сопланетников. Что возвращает меня к моему первому вопросу... Чем бы вы хотели заняться? Скажите, и я определю граничные условия. То есть в смысле объектов осмотра.
Землянин внимательно посмотрел на нее.
– Все это как-то странно, Селена. У вас сегодня выходной. Ваша работа настолько вам неинтересна и даже неприятна, что вы с радостью взяли бы еще два-три свободных дня. Однако отдыхать вы намерены, опять исполняя свои профессиональные обязанности, причем ради одного меня... И все из-за мимолетного любопытства.
– Не моего, а Бэррона. Он пока занят, так почему бы не послужить вам гидом, пока он не освободится? К тому же это совсем другое дело! Неужели вы сами не понимаете? Моя работа заключается в том, чтобы нянчить десятка два земляшек... Вас не обижает, что я употребила это определение?
– Я сам им пользуюсь.
– Да. Потому что вы землянин. Но туристы с Земли считают его насмешливой кличкой, и им не нравится, когда ее употребляет лунянин.
– То есть лунатик?
Селена покраснела.
– Вот именно.
– Ну, так давайте не придавать значения словам. Вы ведь начали что-то говорить мне про вашу работу.
– Так вот. Я обязана не допускать, чтобы эти двадцать земляшек сломали себе шеи. Я должна водить их по одному и тому же маршруту, произносить одни и те же фразы, следить, чтобы они ели, пили и ходили, соблюдая все правила и инструкции. Они осматривают положенные по программе достопримечательности и проделывают все, что принято проделывать, а я обязана быть безупречно вежливой и по-матерински заботливой.
– Ужасно! – сказал землянин.
– Но мы с вами можем делать, что захотим. Вы готовы рисковать, а я не обязана следить за тем, что я говорю.
– Я ведь вам уже сказал, что вы спокойно можете называть меня земляшкой.
– Ну, так значит, все в порядке. Я провожу свой выходной день в обществе туриста. Итак, чем бы вы хотели заняться?
– На это ответить нетрудно. Я хотел бы осмотреть синхрофазотрон.
– Только не это. Возможно, Бэррон что-нибудь устроит после того, как вы с ним поговорите.
– Ну, в таком случае я, право, не знаю, что тут еще может быть интересного. Радиотелескоп, насколько мне известно, находится на обратной стороне, да и не такая уж это новинка... Предлагайте вы. Что обычно
