– Я ставлю парафизические эксперименты, мистер Готтштейн, так что слухи вас не обманули. И могу добавить только, что пока мне еще не удалось добиться чего-нибудь определенного.
– Ваша помощница, если не ошибаюсь – гид Селена Линдстрем Л.?
– Совершенно верно.
– Странный ассистент.
– Она умна, интересуется парафизикой, обучает меня всем тонкостям лунного поведения и очень привлекательна.
– А к тому же готова работать с землянином?
– С иммигрантом, который намерен при первой возможности получить лунное гражданство.
К ним подошла Селена, и в их шлемах раздался ее голос:
– Здравствуйте, мистер Готтштейн. Я не люблю ни подслушивать, ни вмешиваться в чужие разговоры, но в скафандре слышно все, о чем говорят в пределах видимости.
– Добрый вечер, мисс Линдстрем, – повернулся к ней Готтштейн. – Я и не собирался делать тайны из нашей беседы. Так, значит, вы интересуетесь парафизикой?
– Очень!
– И неудачные эксперименты вас не обескураживают?
– Они ведь не такие уж неудачные, – ответила Селена. – Просто доктор Денисон не вполне в курсе.
– Что? ! – Денисон повернулся на каблуках так резко, что чуть не опрокинулся на спину. Из-под его ног вырвалось облако пыли.
Они все трое стояли теперь лицом к пионотрону. Над ним на высоте человеческого роста пылала огненная точка, похожая на пухлую звезду.
– Я увеличила напряженность магнитного поля, – сказала Селена, – а ядерное поле оставалось устойчивым, не менялось, потом началось рассеивание, усилилось и...
– Образовалась протечка! – докончил Денисон. – Черт! А я и не видел, как это произошло.
– Я прошу у вас прощения, Бен, – сказала Селена. – Но ведь сначала вы о чем-то задумались. Потом явился мистер Готтштейн, и я не удержалась от соблазна попробовать самой.
– Объясните же, что я, собственно, вижу, – попросил Готтштейн.
– Вы наблюдаете спонтанное излучение энергии веществом, которое просачивается из другой вселенной в нашу, – сказал Денисон.
Едва он договорил, как свет над пионотроном вдруг погас, и одновременно в сотне шагов от них вспыхнула другая, чуть более тусклая звезда.
Денисон кинулся к пионотрону, но Селена с лунной грацией стремительно скользнула вперед и оказалась там намного раньше него. Она отключила поле, и дальняя звезда погасла.
– Видите ли, место протечки неустойчиво, – сказала она.
– В весьма малой степени, – возразил Денисон. – Учитывая, что смещение на один световой год теоретически так же возможно, как и смещение на сотню ярдов, эти сто ярдов можно считать чудом устойчивости.
– И тем не менее такого чуда еще мало, – категорически заявила Селена.
– Простите, так ли я понял то, о чем вы говорите? – перебил их Готтштейн. – Значит, вещество может просачиваться в нашу вселенную и тут, и там, и где угодно?
– Вовсе не где угодно, – ответил Денисон. – Вероятность протечки падает с увеличением расстояния до пионотрона, причем очень стремительно. Зависит это от целого ряда факторов, и должен сказать, нам удалось добиться просто поразительной устойчивости. Тем не менее смещение на несколько сотен ярдов не исключено, чему вы сами были свидетелем.
– А не могла ли она сместиться в город или внутрь наших скафандров?
– Да нет же! – с досадой ответил Денисон. – Возможность протечки – во всяком случае, такой, какую можно получить с помощью наших методов, определяется, в частности, плотностью вещества, уже присутствующего в нашей вселенной. Вероятность того, что место протечки сместится из вакуума туда, где атмосфера будет иметь хоть одну сотую плотности воздуха в городе или внутри наших скафандров, практически равна нулю. Попытка добиться протечки где-нибудь еще, кроме вакуума, заведомо обречена на неудачу – вот почему мы сразу начали свои эксперименты здесь, на поверхности.
– Значит, ваша установка не похожа на Электронный Насос?
– Нисколько, – сказал Денисон. – Электронный Насос осуществляет обмен веществом. А тут мы имеем дело с однонаправленной протечкой. Да и поступает это вещество не из паравселенной.
– Не поужинаете ли вы у меня сегодня, доктор Денисон? – вдруг спросил Готтштейн.
– Вы приглашаете только меня? – нерешительно спросил Денисон.
Готтштейн любезно поклонился в сторону Селены. Впрочем, поклон этот не сделал бы чести и цирковому медведю.
– Я буду счастлив видеть мисс Линдстрем у себя в любой другой день, – сказал он, – но на этот раз мне необходимо поговорить с вами наедине, доктор Денисон.
– Идите, идите, – деловито распорядилась Селена, заметив, что Денисон все еще колеблется. – Завтра я принимаю новую группу туристов, а вам нужно время, чтобы подумать о том, как устранить неустойчивость протечки.
– Ну, в таком случае... Селена, а вы сообщите мне, когда у вас будет следующий выходной?
– По-моему, я этого от вас еще ни разу не скрыла. Да мы и раньше встретимся... Собственно, вы оба уже можете отправляться ужинать, а я отключу приборы.
15
Бэррон Невилл переминался с ноги на ногу – будь комната обширнее, а сила тяжести побольше, он метался бы из угла в угол, но в лунных условиях он только делал скользящий шаг то вправо, то влево, не двигаясь с места.
– Значит, ты утверждаешь, что установка работает? Это верно, Селена? Ты не ошиблась?
– Нет, я не ошиблась, – ответила Селена. – Повторяю это в пятый раз. Я считала.
Но Невилл, казалось, не слышал ее. Он сказал торопливым шепотом:
– Следовательно, появление Готтштейна ничему не помешало? Он не пытался прекратить эксперимент?
– Нет. С какой стати?
– И не было никаких признаков, что он намерен употребить власть...
– Послушай, Бэррон, какую, собственно, власть он мог бы употребить? Земля пришлет сюда полицейских или как? И ведь... ты знаешь, что они не могут нас остановить.
Невилл вдруг застыл.
– Они не знают? Все еще не знают?
– Конечно, нет. Бен смотрел на звезды, а потом явился Готтштейн. И я попробовала добиться протечки поля, что мне удалось. А то, другое, получилось раньше. Установка Бена...
– При чем тут он? Это же была твоя идея. Селена покачала головой.
– Я высказала только неопределенную догадку. Вся разработка принадлежит ему.
– Но ведь ты можешь точно все воспроизвести? Ради всего лунного, не обращаться же нам за этим к земляшке!
– Я думаю, что сумею воспроизвести достаточно полно для того, чтобы наши сами смогли довести все до конца.
– Ну ладно. Так идем!
– Погоди, Бэррон. Не торопись.
– Почему?
– Нам ведь нужна и энергия.
– Но мы же ее получили!
– Не совсем. Место протечки неустойчиво. Крайне неустойчиво.
– Это, по-видимому, можно устранить, ты же сама сказала.
– Я сказала, что мне так кажется.
– Для меня этого вполне достаточно.
