это случилось очень давно. Данный факт уже не мог помочь следствию.
Я снова попыталась провести связь с больницей, где практиковалась Лори, а Бренда Степп проходила курс лечения. Лори дежурила в травматологии. Бренда попала туда после автомобильной аварии. Наверное, наивно было приплетать сюда же сломанный давным-давно локоть Сесиль. Но я хотела проверить все.
Я набрала номер сестры Сесиль.
После пятого гудка трубку взяли.
– Алло!
Связь была ни к черту – видимо, я не туда попала.
– Извините, я, кажется, ошиблась номером, – поспешно произнесла я.
– Простите, что вы сказали?
Я повторила, повысив голос.
– А какой номер вы набираете? – Произношение было безупречное. Голос, очень вежливый, явно принадлежал молодой женщине.
Я назвала номер.
– Да, это мой телефон. С кем вы хотели бы поговорить?
– С Фрэн О'Коннор, – прочитала я в отчете.
Молодой вежливый голос ответил:
– Я вас слушаю.
Я назвала себя. Голос в трубке вздохнул.
– Вы ведь сестра Сесиль Тайлер?
– Да. Прошу вас, не будем об этом говорить.
– Миссис О'Коннор, примите мои искренние соболезнования. Я – медэксперт, расследую дело Сесиль. Я хотела бы узнать, как ваша сестра повредила левый локоть. У нее сросшийся перелом левого локтя. Видите ли, я изучаю рентгеновские снимки...
Фрэн О'Коннор колебалась. Я слышала ее учащенное дыхание.
– Обычная травма. Сесиль бежала вприпрыжку по тротуару и споткнулась. Упала на руки. Ударилась локтем. Я это хорошо запомнила, потому что сестре пришлось носить гипс целых три месяца, а лето как раз выдалось чрезвычайно жаркое. Сесиль страшно бесилась.
– Лето какого года? Это случилось в Орегоне?
– Нет, Сесиль никогда не жила в Орегоне. Это произошло во Фредериксбурге – мы там выросли.
– А когда Сесиль сломала локоть?
– Лет девять-десять назад, точно не скажу.
– А где ее лечили?
– Не знаю. В какой-то больнице во Фредериксбурге, надо полагать. Названия не помню.
Так, значит, Сесиль лечилась не в Ричмонде и перелом – дело давнее, к убийствам отношения не имеющее. Но я не унималась.
Я не была знакома с Сесиль Тайлер.
Я никогда с ней не разговаривала.
Я только знала, что Сесиль – афроамериканка, значит, и произношение у нее должно было быть, по моим представлениям, соответствующее.
– Миссис О'Коннор, вы темнокожая?
– А как вы думаете? – съязвила трубка.
– А ваша сестра говорила так же, как вы?
– Говорила, как я? – Голос в трубке зазвенел.
– Это, наверное, странно звучит...
– Вы имеете в виду, говорила ли моя сестра так, как говорят белые? – вскипела Фрэн. – Да!!! Да, по выговору было не понять, белая она или черная! А для чего, по-вашему, нужно образование, как не для того, чтобы черных по голосу было не отличить от белых?
– Извините, пожалуйста, – произнесла я с чувством. – Я ни в коем случае не хотела вас обидеть. Однако это очень важно...
Ответом мне были короткие гудки.
Люси знала о пятом убийстве. Она знала обо всех убийствах. Моей племяннице также было известно, что в спальне я держу оружие, – после ужина девочка успела дважды поинтересоваться его судьбой.
– Люси, – сказала я, ставя тарелки в посудомоечную машину, – тебе не следует думать об оружии. Я бы не держала дома револьвер, если б жила не одна.
Мне очень хотелось убрать револьвер в такое место, где Люси бы и в голову не пришло его искать. Но после случая с модемом я поклялась ничего не скрывать от девочки. Пока Люси у меня гостила, револьвер оставался на верхней полке платяного шкафа, в коробке из-под туфель. Он был незаряжен. Вот уже
