За двести метров до завесы из солнечного света они остановились.
Облачный покров был в каких-то четырех-пяти сотнях метров над ними и казался загустевшей закваской.
Впереди на дороге виднелись две линии ярко-оранжевых заграждений. Первая, у самого края облака, то омывалась белым светом, то скрывалась в алых сумерках. Вторая находилась в трехстах метрах к северу и охранялась взводом королевской морской пехоты. Чуть дальше на обочине стояло несколько дюжин военных машин – бронетранспортеры, приземистые танки, машины связи, грузовики, полковая кухня и несколько машин полевого штаба.
Стефани открыла дверцы автобуса и спрыгнула на дорогу. Послышались зловещие раскаты грома – казалось, кто-то предупреждал посторонних, что от этого места следует держаться подальше.
– Что они сделали с травой? – удивился Мойо.
У самой линии солнечного света трава была мертвой – былинки почернели и высохли. Мертвая зона простиралась параллельно границе красного облака до самого горизонта, создавая полосу отчуждения, которая рассекала полуостров на два отдельных мира.
Стефани окинула взглядом эту зону всеобщего уничтожения – деревья и кусты были выжжены, там и сям виднелись только обугленные пеньки.
– Полагаю, они таким образом отметили нейтральную территорию.
– Довольно круто, правда? – Он усмехнулся и указал на мерцающее облако. – Ладно, мы на месте. Что будем делать дальше?
– Еще не знаю, – рассеянно ответила Стефани.
Это была кульминация огромного эмоционального напряжения, так что частности не имели большого значения. Стефани было жаль, что путешествие закончилось. Ей нравилось колесить по дорогам, и она не представляла, чем займется теперь.
К ним подошли Кохрейн, Макфи и Рена.
– Ничего себе банда агрессивных чуваков! – гаркнул Кохрейн, выгадав паузу между раскатами грома.
К морпехам, стоявшим на блокпосту, со стороны машин спешило не меньше взвода сослуживцев.
– Схожу-ка я пообщаюсь с ними, – сказала Стефани.
– Только не одна, – ответил Мойо.
– Думаю, не стоит идти всей компанией, а то они переполошатся.
Стефани материализовала белый носовой платок и, подняв его над головой, направилась к шлагбауму первой заградительной линии.
Лейтенант Энвер наблюдал за ее приближением. Он велел взводу занять исходные позиции и отправил половину пехотинцев на фланги, чтобы другие одержимые не попытались проскользнуть через полосу отчуждения во время отключения спутников с лазерами. Его нашлемные сенсоры увеличили изображение женщины. Выйдя из тени красного облака, она прищурилась от яркого света. На ее лице материализовались солнечные очки.
– Она одержимая, – доложил Энвер полковнику Палмер.
– Я вижу, Энвер, – ответила полковник. – Спасибо. Будьте осторожны. Совет безопасности тоже принимает ваши сообщения.
– Так точно.
– Другой активности вдоль огненной стены не наблюдается, – вмешался в разговор адмирал Фарквар. – Похоже, это диверсия.
– Энвер, сходите и узнайте, зачем она пришла, – приказала полковник Палмер. – Повторяю, будьте осторожны.
– Слушаюсь.
Двое пехотинцев оттащили секцию заградительных барьеров в сторону. Лейтенант зашагал по дороге. Эти сто метров показались ему невероятно длинными. Он никак не мог придумать, что сказать. Идущие остановились на расстоянии нескольких шагов друг от друга.
– Чего вы хотите? – спросил лейтенант. Стефани опустила носовой платок.
– Мы привезли детей. Они в тех автобусах. Я хотела предупредить вас, чтобы вы не стреляли. Ну, вы сами понимаете... – Она робко улыбнулась. – Мы не знали, как вы отреагируете.
– Дети?
– Да. Их примерно семьдесят. Я не знаю точно. Мы их не считали.
– Спросите ее: дети одержимые? – передал по каналу связи адмирал Фарквар.
– Эти дети одержимые?
– Конечно, нет, – обиделась Стефани. – За кого вы нас принимаете?
– Лейтенант, говорит княгиня Кирстен.
Было видно, что Энвер струхнул.
– Да, госпожа.
– Спросите, что она хочет за них. Пусть назначит цену.
– Что вы за них хотите?
Стефани гневно поджала губы.
– Ничего не хочу. Это не обмен и не торговля. Они просто дети. Мне нужны лишь гарантии, что вы не перестреляете малышей, когда мы передадим их вам.
– Эй, юноша, – передала по каналу связи смутившаяся княгиня. – Извинитесь перед ней за меня и скажите, что мы благодарны ей и ее спутникам за возвращение детей.
Энвер кашлянул. Он не ожидал такого поворота событий, когда отправился на встречу с одержимой.
– Прошу прощения, сударыня. Княгиня приносит вам свои извинения за то, что заподозрила вас в корысти. Мы благодарны вам за ваш поступок.
– Я понимаю. Мне это тоже далось нелегко. Так как их вам передать?
Вместе с ней к автобусам пришли двенадцать пехотинцев – все как один добровольцы, без бронежилетов и оружия. Двери открылись, и дети вышли на дорогу. Было много слез и суеты. К удивлению солдат, малыши целовали и обнимали взрослых, которые спасли им жизнь (самым популярным был Кохрейн).
Когда последняя группа детей зашагала по дороге, окружив высокого морского пехотинца – одного малыша он посадил на плечи, – Стефани едва не заплакала. Мойо положил руку ей на плечо и ободряюще кивнул. Лейтенант Энвер подошел к Стефани и почтительно отдал ей честь (Кохрейн тут же его спародировал – весьма непристойно). Офицер выглядел растроганным.
– Спасибо вам всем, – сказал лейтенант. – Это моя личная благодарность. Я не могу датавизировать из-под облака.
– Эй, позаботьтесь там о наших малышах, – сдерживая слезы, сказала Тина. – У бедняжки Энелизы ужасная простуда. Мы не смогли ее вылечить. А Райдер ненавидит орехи. Я думаю, у него на них аллергия...
Рена сжала ее локоть, и она замолчала.
– Мы позаботимся о них, – ответил Энвер. – А вы берегите себя. – Он многозначительно посмотрел через мертвую зону на блокпост, у которого вереница машин готовилась к приему детей. – И лучше держитесь отсюда подальше.
Кивнув на прощание Стефани, он быстро зашагал к заградительной линии.
– Что он имел в виду? – проворчала Тина.
– Да какую-нибудь фигню, – со вздохом ответил Кохрейн. – А мне понравилось совершать такие поступки. Мы доказали, что силы дурной кармы до нас не добрались.
Мойо поцеловал Стефани.
– Я горжусь тобой.
– Эй! – возмутился Кохрейн. – Вы когда-нибудь прекратите эти телячьи нежности?
Стефани с улыбкой поцеловала его в лоб. К ее губам прилип выпавший волос.
– Тебе тоже спасибо.
– Кто-нибудь скажет мне, что он имел в виду? – не унималась Тина. – Пожалуйста.
