уж тем более к одержимым.
– Какие благородные слова, – заметила Сара. – Особенно когда их слышишь от женщины, которая собиралась уничтожить целую планету.
– Никто не погиб бы, – устало ответила Алкад. – Мы намеревались только погасить солнце Омуты, а не превращать его в сверхновую звезду. Я не омутанский варвар! Это они разрушали целые миры.
– Погасить звезду? – изумленно прошептал Самуэль.
– Пожалуйста, не спрашивайте меня о деталях.
– Я намерен вернуть доктора Мзу на Транквиллити, – сказал пристав. – Там мы поместим ее под наблюдение и позаботимся о том, чтобы она не передала данные об Алхимике одержимым. Доктор, я знаю, что это не входит в ваши планы, но спецслужбы подозревают всех и во всем.
Моника повернулась к Самуэлю:
– Я не возражаю. Транквиллити считается нейтральной территорией. Это почти не отличается от нашего первоначального соглашения.
– Да, не отличается, – согласился Самуэль. – Но, доктор, вы должны понять, что там вам не позволят умереть. Во всяком случае, до тех пор, пока проблема одержания не будет решена.
– Тем лучше для меня, – ответила Алкад.
– Я имел в виду, что вас поместят в ноль-тау, когда вы станете очень старой. Это помешает вашей душе покинуть тело.
– Я все равно не отдам технологию Алхимика – никому и ни при каких обстоятельствах.
– Мне понятно, что в данный момент это ваше искреннее намерение. Но что вы скажете через сотни лет томления в бездне? Или после тысячи лет? Кроме того, простите за грубость, выбор уже не за вами. Он за нами. Создав Алхимика, вы потеряли право на самостоятельные решения. Вы перебаламутили галактику, поэтому право решать отныне переходит к тем, на ком так или иначе отразилась ваша деятельность.
– Я подтверждаю его слова, – сказал пристав. – Вас поместят в ноль-тау до того, как вы умрете.
– Тогда почему бы вам не сделать этого сейчас? – язвительно спросила Алкад.
– Не искушайте нас, – ответила Моника. – Я знаю о том презрении, которое вы, высоколобые придурки, питаете к правительственным службам. Послушайте меня внимательно, доктор! Мы существуем для того, чтобы защищать большинство, чтобы люди могли жить так, как они хотят и могут. Мы защищаем их от такого дерьма, как вы, от фанатиков, которое не думают о том, что творят.
– Но вы не защитили мою планету! – воскликнула Алкад. – И не смейте читать мне лекции об ответственности. Я готова умереть ради того, чтобы Алхимика никто никогда не использовал – особенно ваше империалистическое королевство. Я знаю о своей ответственности.
– Да, теперь знаете. Теперь вы поняли, какую ошибку совершили. А сколько людей погибло ради того, чтобы сохранить вашу бесценную задницу.
– Ладно, проехали, – громко сказал Джошуа. – Мы уже решили, куда везти доктора. Так что разговору конец. Никто больше не будет кричать о морали на моем мостике. Мы все устали. Все на взводе. Поэтому вам лучше прикусить языки, разойтись по каютам и успокоиться. Я собираюсь прокладывать курс на Транквиллити. Через пару дней мы будем дома.
– Ладно, – процедила Моника сквозь зубы. – Спасибо тебе за наше спасение. Это было...
– Профессионально?
Она едва не огрызнулась. Но эта его усмешка...
– Да, профессионально.
Алкад кашлянула.
– Простите, но имеется одна проблема, – сказала она. – Мы не можем лететь на Транквиллити.
Джошуа помассировал виски и, упреждая Монику, готовую наброситься на Мзу, поинтересовался:
– Это почему же?
– Из-за Алхимика.
– А в чем дело? – спросил Самуэль.
– Мы должны забрать его.
– Та-ак, – протянул Джошуа растерянно. – А зачем?
– Потому что его могут найти. Алхимик в большой опасности там, где он сейчас находится.
– Господи! Он тридцать лет был там, и ничего не случилось! Просто унесите с собой в ноль-тау секрет об этом месте, и все! Если спецслужбы не отыскали его до сих пор, то никогда и не найдут.
– Но могут найти одержимые. Особенно если нынешнее противостояние продлится еще несколько лет.
– Тогда не темните, док. Мы должны услышать всю историю.
– В нашей карательной миссии против Омуты участвовали три корабля, – начала Алкад. – «Бизлинг», «Ченго» и «Гомбари». Алхимик и я находились на «Бизлинге». Два сопровождавших судна были фрегатами. Прежде чем мы успели запустить Алхимика, на нас напали черноястребы. Они разрушили «Гомбари» и нанесли нам серьезные повреждения. «Ченго» едва не развалился на части. Нам грозила смерть в межзвездном пространстве, нырнуть в червоточину было невозможно, а ближайшая обитаемая система находилась от нас в семи световых годах.
После боя мы пару дней заделывали пробоины и восстанавливали оборудование. Затем два экипажа встретились на «Бизлинге». Икела и капитан Прэджер представили возможное решение: «Ченго» был меньше «Бизлинга», ему не требовалось так много энергии для растровых узлов, чтобы выполнить прыжок. Мы перенесли уцелевшие узлы «Бизлинга» на «Ченго». У нас отсутствовали необходимые инструменты. К тому же узлы отличались мощностью и компоновкой. Их пришлось перепрограммировать. На это ушло три с половиной недели, но мы справились с поставленной задачей. Корабль мог совершить прыжок – с трудом, не очень далеко, однако это был наш единственный шанс.
И тогда мы столкнулись с новой проблемой. «Ченго» был слишком маленьким, чтобы взять на борт оба экипажа, – даже для небольшого прыжка. Капсула жизнеобеспечения с трудом могла вместить восьмерых человек. Мы знали, что полет на Гариссу был сопряжен с огромным риском. Узлы не протянули бы так долго. И мы догадывались, что Омбей к тому времени начал большое наступление. Провал нашей миссии не позволил нам остановить их атаку. Мы должны были прыгнуть к Кротону – ближайшей обитаемой системе. Затем нам следовало нанять корабль и вернуться на Гариссу. Таков был план, но, прилетев на Кротон, мы услышали о геноциде.
Икела и Прэджер рассчитали все – даже самый худший вариант. На всякий случай, как сказали мне они. Мы привезли на «Ченго» немного антиматерии. Продав ее и фрегат, наша группа получила несколько миллионов фьюзеодолларов. Поскольку правительства Гариссы больше не существовало, мы жили на эти деньги тридцать лет.
– Совет сепаратистов Стромболи, – внезапно выпалил Самуэль.
– Да, – кивнула Мзу. – Это они были нашими покупателями.
– А мы никак не могли понять, откуда они получили антиматерию. Этим дерьмом они взорвали две низкоорбитальные портовые станции Кротона.
– Верно, – сказала Алкад. – После того как мы оттуда улетели.
– Значит, Икела взял деньги и организовал «Т'Опингту»?
– Да. Когда нам стало известно, что Конфедеративная Ассамблея отдала Дорадосы тем, кто выжил после геноцида, мы поровну поделили деньги, и каждый из офицеров вложил свою долю в различные компании, прибыль от которых использовалась для помощи подпольщикам. Нам хотелось собрать группу фанатичных националистов. Мы планировали купить или нанять боеспособный звездолет, чтобы завершить миссию Алхимика. Но, как вы знаете, Икела не выполнил последней части плана. И я не знаю, что случилось с остальными.
– Зачем же вы ждали тридцать лет? – спросил Джошуа. – Вы могли нанять корабль сразу после продажи фрегата. Почему вы не вернулись к «Бизлингу»?
– Потому что мы не знали, где он находился. Поймите, «Ченго» держался на честном слове. Тридцать человек и Алхимик остались на «Бизлинге» – на тот случай, если бы «Ченго» взорвался во время прыжка или если бы нас схватили агенты разведки конфедеративного флота. Кроме того, «Бизлингу» следовало сменить местоположение – в тот район могли вернуться черноястребы. Нам пришлось учесть все эти факторы, чтобы дать оставшейся команде шанс на выживание.
