В центре зала колыхалась фантастическая червоточина пяти метров толщиной, протянувшаяся между полом и потолком. Внутри нее бились невнятные, невидимые твари, когтившие искажающее поле в тщетных попытках вырваться; черная поверхность растягивалась и прогибалась, но не рвалась.
– Учитывая обстоятельства – просто бездна вкуса, – пробормотал Джошуа приставу.
Между двумя комбайнами установили сцену, окруженную проекторами достаточно мощными, чтобы осветить целый стадион.
Один из приставов отправился перекрыть аварийный выход, двое других маячили за спиной Джошуа.
Коле он нашел стоящей в толпе знакомых под одним из комбайнов. Волосы ее были перевиты серебряными и алыми ленточками, по временам выпрямлявшимися на миг, так что прическа расправлялась, точно павлиний хвост.
Джошуа замер на миг. Она была такой... фальшивой. Богатой, но без космополитической изысканности Доминик и совершенно вульгарной по сравнению с простодушной честностью Луизы.
Луизы...
Завидев Джошуа, Коле счастливо пискнула, расцеловала его и прижалась к нему всем телом.
– Ты в порядке? Я видела в новостях, что там потом было.
Он дерзко ухмыльнулся: ну еще бы, живая легенда...
– Я в порядке. Мои... космоники – суровые ребята. Бывало хуже.
– Правда? – Девушка уважительно покосилась на двоих приставов. – А вы мужчины?
– Нет.
Джошуа не мог сказать, раздражена Иона, веселится или ей происходящее безразлично напрочь. Хотя последний вариант он, подумав, отмел.
Коле снова его поцеловала.
– Пошли, познакомишься с ребятами. Они не верят, что я тебя подцепила. Мамочки, я и сама не верю!
Джошуа приготовился к худшему.
Привольно раскинувшись на трубопроводе охладителя, проходившем на трети высоты комбайна, Моника Фолькс разглядывала со своего наблюдательного поста Джошуа, принимавшего приветствия многочисленных друзей и подружек Коле. Пока ее усиленные сетчатки сканировали юные лица внизу, она отпила минеральной со льдом. В костюме-хамелеоне было очень жарко, но он по крайней мере придавал ей оттенок кожи, свойственный населявшим Айякучо потомкам кенийцев; инопланетные агенты сейчас были на астероиде не популярнее одержимых. «Кроме Калверта, конечно, – кисло подумала Моника, – он тут просто национальный герой». Программа распознания внешности прогнала лица юнцов через алгоритм сравнительного анализа и выделила одно, опознанное с девяностопятипроцентной вероятностью.
– Черт!
Самуэль (теперь – чернокожий парень лет двадцати пяти в ослепительно лиловом спортивном костюме), стоявший у комбайна, покосился на нее.
– Что?
– Ты был прав. Коле только что представила его Адоку Дала.
– А-а. Я так и знал. Он был парнем Вои, пока та не бросила его полтора года назад.
– Да-да. Досье я могу и сама прочесть, спасибо.
– А подслушать их ты не можешь?
Моника презрительно глянула на него.
– Никогда. Вокруг толпа, и моя программа-дискриминатор не может отфильтровать столько шума.
– Моника, спускайся, пожалуйста.
Что-то в его тоне предупреждало любые возражения. Моника покорно соскользнула по покрытому облупленной желтой краской титановому борту комбайна.
– Надо решать, что делать. Сейчас.
Моника вздрогнула.
– Господи...
– Думаешь, Адок Дала знает, где сейчас Вои?
– Едва ли, но гарантии никто не даст. И если мы сейчас захватим Дала, официальных протестов уже не последует. А сам он едва ли станет жаловаться, что его забрали с Айякучо, верно?
– Ты права. И это не позволит Калверту ничего узнать.
Нейросеть Джошуа приняла вызов от Дахиби.
– Два космоястреба делегации эденистов только что сорвались с причального уступа, капитан. Изнутри дока наши сенсоры почти ничего не видят, но нам кажется, что биотехи держатся в пяти километрах от космопорта.
– Ладно, продолжайте слежение.
– Нет проблем. Но вам стоит иметь в виду: на Айякучо начались местные отключения электроэнергии. В самой электросети неполадок не обнаружено, и никакой системы в сбоях нет. И отключился один из новостных каналов.
– Господи! Готовьте «Леди Мак» к старту. Я разберусь тут и вернусь к вам в течение получаса.
– Так точно, капитан. О... и явился Лайол. Он не одержан.
– Изумительно.
Коле все еще липла к нему, как магнит. До сих пор никто из тех, кому его представили, не упоминал Вои. Изначально Джошуа намеревался вспомнить при них об убийстве Икелы и послушать, кто и что скажет, но время поджимало. Он оглянулся в поисках приставов, смутно надеясь, что Иона не упрется. «Черт, мы же сделали все, что могли!»
На сцену вскарабкалась ведущая и замахала руками, требуя тишины. Когда шумно веселящаяся и свистящая толпа притихла, она принялась расхваливать выступающую первой группу «Факмастерс».
– А это Ши, – сообщила Коле.
Джошуа машинально улыбнулся. Ши была худой и очень похожей сложением на Вои. Джошуа датавизировал блоку противоэлектронной борьбы команду просканировать ее, но костюма-хамелеона на девушке не было. Он видел то, что было на самом деле. Она – не Вои.
– А это Джошуа Калверт, – похвасталась Коле, повышая голос, чтобы перекричать нарастающий свист огромных проекторов. – Мой собственный звездолетчик.
Меланхоличная Ши внезапно разразилась слезами. Коле изумленно глянула на нее.
– В чем дело?
Ши молча помотала головой.
– Простите, – с искренним сочувствием промолвил Джошуа. – Чем я вас обидел?
Ши выдавила улыбку.
– Не вы. Просто... меня сегодня бросил парень. Он тоже капитан корабля, вот и вспомнилось. Не знаю, когда мы снова увидимся. Он не сказал.
Интуиция Джошуа забила во все колокола. На сцену выходила МФ-группа. Капитан Калверт успокаивающе обнял девушку за плечи, не обращая внимания на гневный взгляд Коле.
– Пойдем. Выпьем, расскажешь мне, что у вас случилось. Может, я сумею помочь. В космосе и не такое случается.
Он отчаянно замахал обоим приставам, отворачиваясь от сцены как раз в тот момент, когда заработали мощные АВ-проекторы, заполняя «Конечную остановку» густым мерцанием когерентного света. Хотя Джошуа и смотрел в сторону, ощущения просачивались; фрагменты последовательностей-активаторов против воли внедрялись в кору. Ему было хорошо. Жарко. Похотно. Влажно.
Обернувшись, он оседлал огромный член, погоняя его в бешеной гонке.
Ох уж эта современная молодежь. Когда он был мальчишкой, МФ-группы давали пережить головокружительные ощущения – восторженное обожание или горечь расставания, примирение и прощание, бесконечность состояний сердца, а не хера. А детвора вокруг хихикала и искренне веселилась, покуда аудиовидеопроекторы лили свет в их зрачки, мерно покачиваясь в унисон.
– Джошуа, – предупредил один из приставов, – сюда направляются четверо эденистов.
