откинул се в сторону. Открылся узкий металлический лаз с изолированными трубами и связками кабелей. Бет зажгла прихваченный с собой фонарик и подняла его над лазом. Там было двухметровое углубление в форме буквы Т.
– Сначала пойдет Бет, – сказал Росио, – освещая проход. Я буду отдавать распоряжения. Джед, ты пойдешь позади.
Нехотя, с надувшимися и ворчавшими девчонками, все спустились вниз. Джед опустил за собой крышку люка, едва не прищемив пальцы, когда она, точно гильотина, рухнула на место. Пол в ванной медленно и аккуратно запечатал это место досками.
4
Безучастный к окружавшему его миру Дариат тащился по долине. Вперед его толкали горько- сладкие воспоминания, тянули к священным местам, которые уже более тридцати лет он не осмеливался навестить, даже когда, скитаясь по Валиску, скрывался от Бонни и Киры.
А вот и обширный водоем. Бурный горный поток выдолбил его в серо-коричневой скале полипа. Естественная красота радовала глаз. Мягкая розовая трава окаймляла берега, камни обросли фиолетовым и золотистым мхом, лениво качались подхваченные течением длинные пряди водорослей. Перед мысленным взором возникла картина, когда он видел озеро последний раз. Тело Мерсина Коламба в воде, кровь, бегущая ручьем из разбитого черепа. И юноша с искаженным от гнева лицом, медленно опускающий дубину. Ранняя юность и переполненная вселенской ненавистью душа.
Звериная тропа, обойдя невидимые преграды, добралась до пологого спуска к водопою. По обе стороны от нее раскинулись луга, поросшие роскошной розовой травой. Настала пора цветения. Многие годы никто сюда не заглядывал, несмотря на, казалось бы, отличное место для пикников. И племена Звездного моста сюда не вернулись. С тех пор, как...
Здесь. Он остановился. Высокие стебли травы свободно проходили сквозь прозрачные ноги. Да, то самое место. Здесь стоял вигвам Анастасии. Крепкое, разноцветное сооружение. Настолько крепкое, что выдержало вес ее тела, когда она надела петлю на шею. Вроде бы и трава росла здесь не так густо. И темный круг, где устроили погребальный костер, заметен до сих пор. Племя отправило ее в потусторонний мир вместе с немногими принадлежавшими ей вещами (лишь камни Тоале взял он себе и бережно хранил все эти тридцать лет). Тело растворилось в огне и дыме и освободило душу от последней связи с миром физическим.
Откуда они знали? Эти простые, отсталые люди были куда лучше других подготовлены для потусторонья. Не может быть, что Анастасия страдает, как те души, с которыми ему довелось там встречаться.
Дариат уселся на траву, тога обернулась вокруг пухлых ног, хотя этого прикосновения он не почувствовал. Если дух Анастасии некогда и бродил здесь, то сейчас его точно не было. Так что теперь? Он взглянул на световую трубку. Толку от нее было меньше прежнего. И воздух сейчас явно прохладнее. Раньше на Валиске было и теплее, и приятнее. Он удивился тому, что заметил это. Неужели призрак может чувствовать температуру? Теперешнее его состояние вызывало у него много вопросов.
– Дариат?
Он покачал головой. Этого еще не хватало! Оглянулся вокруг. Никого. Ни живого, ни призрачного. Любопытно все же. Неужели я способен увидеть другое привидение?
– Дариат. Ты теперь здесь. Мы чувствуем тебя. Ответь нам.
Голос звучал, как при родственной связи, но гораздо тише. Шепот где-то в глубине мозга. Надо же, один призрак преследует другой. Спасибо тебе за это, Тоаль. Только со мной может это случиться.
– Кто это?– спросил он.
– Мы теперь Валиск. А ты – часть нас.
– Да что это? Кто вы такие?
– Мы формируем личность обиталища, а это ты сам и Рубра.
– Какая глупость. Вы не можете быть мной.
– Но ведь это так и есть. И личность, и твои воспоминания – неразрывная часть Рубры. Помнишь? Изменения, произошедшие в нейросети, стали материальнымии окончательными. Будучи одержателем, ты после выхода обиталища из галактики перенесся в потусторонний мир.
– Потусторонний мир, враждебный одержимым, —сказал он злобно.
– Так и есть.
– Мне ли не знать. Я привидение. Вот что сделал твой выход из галактики. Я жалкое привидение.
– Как интересно. Мы тебя не видим.
– Я в долине.
– А!
Что ж, личность обиталища его поняла. Она знала, что за долину он имел в виду. Значит, связь и в самом деле родственная.
– Допусти нас, пожалуйста, в свое сознание. Тогда мы сможем правильно оценить сложившуюся ситуацию.
Нельзя сказать, чтобы просьба ему понравилась, но и возразить на это было нечего. После тридцати лет добровольной ментальной изоляции трудно было вступить в альянс. Даже с существом, от которого произошел.
– Ладно,– нехотя согласился Дариат. Он позволил своей родственной связи расшириться, и личность обиталища увидела мир его глазами – во всяком случае, тем, что он считал своими глазами.
По просьбе личности он взглянул на собственное тело, походил вокруг, демонстрируя, что утратил материальные очертания.
– И все же ты видишь себя человеком, с руками и ногами,– сказала личность. – Как странно.
– В силу привычки, очевидно.
– Скорее, ты подсознательно себя в этом убеждаешь. Источник подлинности, являющейся квинтэссенцией. Сохранение ее – необходимое условие для продолжения тебя как личности. Иными словами, ты консервативен. Но ведь нам это уже давно известно, не так ли?
– Я не верю в то, что склонен к саморазрушению. Так что советую воздержаться от оскорблений, хотя бы в течение последующего десятилетия.
– Как хочешь. В конце концов, мы с тобой знаем, как уколоть больнее.
Дариат мог бы посмеяться над разговором, прошедшим в стиле «дежа вю». Они с Руброй целые дни проводили в словесном фехтовании, когда он был одержателем Хоргана.
– Не по этой ли причине ты со мной заговорил? Или просто захотел поздороваться?
– Этот мир враждебен не только к душам. Он воздействовал на нашу жизнеспособность и разложил ее на атомы. Большие фрагменты нейросети перестали функционировать. К тому же они беспорядочно движутся, и за этим движением необходимо установить постоянное наблюдение. Могут произойти ситуации, угрожающие самому нашему существованию. Нам постоянно приходится делать резервные копии, для того чтобы попросту не погибнуть.
– Это неприятно. Однако пока такие аварии не происходят повсеместно, ты можешь быть спокоен.
– Вероятно. И все же общая работоспособность наших клеток очень понизилась, то же самое и с чувствительностью: деградирует до опасного уровня. У мембраны вялая мышечная реакция. Генерирование электричества почти на нуле. Основные механические и электрические системы не функционируют. Узлы связи и большая часть процессоров работают из рук вон плохо. Если такая ситуация продолжится, мы не сохраним биосферу в рабочем состоянии более двух недель.
– Мне не хотелось бы расстраивать тебя еще больше, но что же я могу сделать?
– Нужно позвать на помощь оставшееся население. Существуют процедуры, которые предотвратят ухудшение ситуации.
