продвигалась колонна сержантов. За спинами висели вещмешки, оружие они держали над головой, чтобы не замочить. С обрывистого берега за этим процессом наблюдали группы королевских морпехов. Если все пройдет без сбоев, завтра утром они будут делать то же самое.
– Наконец-то я слышу настоящий, здоровый оптимизм,– сказал Чома.
– Что ты хочешь сказать?
– Я обдумываю цифру наших возможных потерь. Хочешь знать, сколько человек из нашего отряда переживет кампанию?
– Да нет. Статистиком становиться не собираюсь.
– Вроде я это уже слышал когда-то. И все же скажу – двое. Двое из каждых десяти.
– Большое тебе спасибо,– Сайнон подошел к лодке. Была она уродливая, видавшая виды, должно быть, служила армии Освобождения с момента ее образования. Углесиликоновый корпус изготовили на Эспарте. Энергетические клетки и двигатель пришли, скорее всего, с фабрики одного из астероидов Королевства. За недостатком времени инженеры соединили друг с другом стандартные компоненты и штамповали такие лодки по несколько сотен в день. Вот и сейчас на берегу работали еще над тремя такими же.
– Считается, что честность – сила нашей культуры,– сказал Чома, несколько уязвленный негативной реакцией товарища.
– Мы сейчас далеко от Эдена,– Сайнон вскинул ружье на плечо и стал карабкаться по лестнице на борт лодки. Добравшись до верха планшира, оглянулся на берег.
Солнце тонуло в море, оставляя над потемневшей водой розовый туман. Словно пародируя закат, с противоположной стороны повисло над горизонтом красное облако, узкая полоска, разделявшая воду и небо.
«Последний шанс», – сказал Сайнон самому себе. Другие сержанты тоже забирались в лодку. Мысли их, пусть и приглушенные, все же отличались решительностью. Сайнон перекинул ноги через борт и подал руку Чоме.
– Ну что ж, на штурм цитадели Дьявола.
Управляемый ионным полем самолет похож был на двигавшуюся по ночному небу золотую искру. Поддерживая постоянную высоту – пятнадцать километров – он шел к северу Мортонриджа. Пилотировал его Каталь Фитцджеральд, летчик королевского флота. Рядом сидел Ральф Хилтч. После восьмичасового сна, обеспеченного нанотехникой, он чувствовал себя свежее, эмоционально же Ральф был мертв. Мозг его не отзывался на возможные человеческие потери в предстоящей кампании. Отупение, возможно, наступило из-за перегрузки организма информацией, поступавшей к нему несколько последних недель. А может, из-за огромной ответственности, легшей на плечи.
С помощью сенсорного устройства самолета он с божественной бесстрастностью наблюдал за окончанием развертывания.
«Да, это, должно быть, и к лучшему», – подумал он. Если брать на себя вину за каждую потерю, можно обезуметь в первые две минуты. И все же он хотел совершить этот последний облет. Хотя бы для того, чтобы убедить себя в подлинности происходящего, проверить, воплотилось ли в действительность все, что задумал.
Сомнений не было. Там, внизу, была армия, его армия. По черной земле текли потоки света, загибались и оборачивались вокруг гор и долин. Машины вспыхивали светлыми точками, напоминавшими компьютерные значки на виртуальной карте. Правда, уже не разноцветные, а суровые, нейтральные, контрастирующие с погребальной землей.
Было уже за полночь, и развертывание на две трети завершилось. Обозначились оба фланга, оставался центр, и это было самым трудным. Главное его направление – М6: там есть где развернуться тяжелому оборудованию и сопровождавшему ему конвою. Использовать автомобильную трассу небезопасно, зато они получают ощутимый выигрыш во времени.
Эклунд, разумеется, устроила разного рода заграждения на дорогах, но мосты можно отремонтировать, завалы убрать, а ямы – заполнить. Военные инженерные войска к такой работе готовы. С электричеством, во всяком случае, у одержимых проблемы. Хотя на дисплее он видел турбовинтовые бипланы, обстреливавшие джипы. Победные ролики с пилотом в белом шелковом шарфе, развевавшемся на ветру. Глупо.
Ральф переключил фокус сенсора на красное облако. Концы его опустились на землю, изолируя тем самым полуостров от остальной планеты. По мягкой поверхности облака пробегали волнообразные тени. Они вроде бы беспокойнее обычного, а может, все дело в разыгравшемся воображении? Хорошо, что сегодня он не видит этого странного овала. Назвать его глазом он решительно отказывался. Единственное, чего ему хотелось, – это заглянуть внутрь, убедиться в том, что полуостров находится на своем месте. С тех пор как Эклунд опустила на Мортонридж это облако, у них нет о нем никаких сведений. Вот и сейчас сенсоры на самолете не в силах ничего показать.
– Летим назад, – приказал он Каталю.
Самолет круто развернулся и пошел к форту. Каталь приземлился в охраняемой зоне с южной стороны нового города. Ральф спустился по трапу, проигнорировав эскорт морпехов, сомкнувших возле него свои ряды. С течением времени он уже не обращал внимания на антураж, связанный с его положением.
Перед дверями штабной комнаты его поджидала бригадир Палмер (первый человек, которого Ральф повысил в должности).
– Ну как? – спросила она, не успели они войти.
– Белым флагом вроде никто не размахивал.
– А разве они собирались? – подобно многим людям из Освобождения, особенно тем, кто с самого начала был на Мортонридже, она полагала, что с укрывшимися сейчас под красным облаком одержимыми ее что-то связывает. Ральф не был в этом убежден, хотя и признавал, что одержимые оказывают на них психическое воздействие.
Штабная комната занимала длинное прямоугольное помещение со стеклянными стенами, отделявшими ее от бесчисленных кабинетов военных специалистов. В ней только что установили электронные системы и связали их с военной коммуникационной сетью Омбея. Перегруженный работой инженерный штат королевского флота гордился этим как очередным своим достижением, хотя сразу было заметно, что делалось все в спешке: между консолями повисли пучки кабелей; вынут ряд потолочных панелей; воздух, перегоняемый кондиционерами, был слишком прохладен, а углебетонные колонны не облицованы. В комнате стояли дешевые столы, а на них – консоли с проекторами. Сейчас там работало более пятидесяти офицеров королевского флота и равное им число эденистов, двадцать человек представляли флот Конфедерации, остальных специалистов направили страны-союзники.
Все они собирались стать координаторами Освобождения, осуществляющими связь между наземными силами и Первым узлом в Пасто. Необходимо было опровергнуть известное изречение: «Контакта с врагом не выдерживает ни один военный план». Хилтч вошел, и все встали. На это он внимание обратил. Последние несколько недель они работали вместе: планировали, спорили и умоляли, вносили идеи и творили чудо. Выучились сотрудничать, координировать области деятельности, оставив в стороне старые ссоры. В результате образовалась сплоченная, устремленная к единой цели команда. Он гордился ими и их достижениями.
Проявленное к нему уважение расшевелило впавшие в кому чувства.
– Буду краток, – обратился он к притихшей комнате. – Мы не собираемся никого обманывать, заявляя, что решим проблему одержимых, но война, которую начинаем, вовсе не пропагандистская, как утверждают некоторые журналисты. Мы хотим освободить два миллиона человек и тем самым вселить надежду в сердца многих и многих миллионов. Для меня это цель более чем стоящая, она жизненно необходимая. Так что пусть каждый из вас внесет достойный вклад в победу.
Прозвучали разрозненные аплодисменты, и он пошел к своему кабинету, помещавшемуся в дальнем углу. Оттуда он мог бы окинуть взглядом всю штабную комнату, если бы вытянул шею из-за штабеля процессорных блоков, подсоединенных к главной консоли. Не успел он подключиться к программе с последними стратегическими данными, как в кабинет вошла исполнительная командная группа. В нее, кроме Янне Палмер, командующей оккупационными силами, входила и Экейша, связной эденистов, пожилая
