женщина, бывшая вот уже пять лет послом на Омбее. В состав командования он включил и Диану Тирнан: она в качестве военного технического советника помогала фильтровать поток научных докладов о природе одержимых, обрушившихся на Конфедерацию. Последним вошел Каталь. Он сохранил пост ассистента при Ральфе, но уже в ранге капитан-лейтенанта.
Стеклянная дверь кабинета закрылась, изолируя их от шумного помещения. Ральф запросил виртуальную конференцию. За овальным столом белой комнаты к ним присоединились княгиня Кирстен и адмирал Фарквар.
– Развертывание проходит безупречно, – доложил Ральф. – Наши главные боевые дивизии будут на месте в час начала атаки.
– Оккупационные войска полностью готовы, – подхватила Джейн. – Имеется несколько мелких помех, относящихся по большей части к логистике. И все же я счастлива: подумать только, какое количество материала привлечено, сколько самых разных группировок удалось скоординировать. Мы достигли нужных параметров. А недоработки AI к утру подчистит.
– И сержанты готовы, – это уже докладывала Экейша. – Есть задержки с доставкой транспортного оборудования, но боевой дух на должной высоте.
– Адмирал Фарквар? – обратилась к нему Кирстен.
– Все космическое хозяйство функционирует. Орбиты платформ синхронизированы, космоястребы в апогее. Все хорошо.
– Ну и прекрасно, – сказала Кирстен. – Да поможет нам Бог. Ведь они не оставили нам альтернативы. Генерал Хилтч, передаю в ваше распоряжение все омбейские военные силы. Бейте врага, Ральф. Изгоните его с моей планеты.
В стандартной военной доктрине неизбежно отсутствует какое бы то ни было воображение. За многие столетия вожди племен, генералы и императоры опробовали на практике все виды наступлений и контрнаступлений, так что ошибки исключались. И пусть с философской точки зрения Мортонридж казался чем-то уникальным, в военных терминах операция являлась крупномасштабным захватом заложников. При такой оценке задачи способ решения ее был абсолютно ясен.
Ральф хотел разбить одержимых на маленькие группы. Так с ними легче справиться: они становились уязвимы. Наступление должно быть постоянным, изматывающим. Прежде всего уничтожить системы коммуникации, чтобы не дать им перегруппироваться и организовать контратаку. И при возможности лишить их прикрытия – красного облака. Короче – разделяй и властвуй. Древний принцип, но сейчас на помощь ему пришло вооружение, которое древним и не снилось.
У Омбея имелось четыре с половиной тысячи низкоорбитальных оборонно-стратегических платформ. Орбитальные векторы их были выстроены таким образом, что над поверхностью планеты создавался постоянный защитный барьер, напоминавший вращение электронов вокруг ядра. С началом кампании все это изменилось. Теперь на круглосуточную вахту по защите планеты заступили звездолеты, а платформы освободили для выполнения совершенно другого задания. Был изменен угол отклонения, теперь он составлял два градуса по отношению к экватору, а сами платформы окружили планету единой цепью. Их разделили на группы, по двадцать пять штук в каждой. Над Мортонриджем одна такая группа появлялась каждые тридцать секунд.
В промежутках между платформами сенсорные спутники всегда готовы были прикрыть войска Освобождения, лишь только красное облако будет разорвано. Адмирал Фарквар использовал спутники для наблюдения за терминатором рассвета, скользившего по океану к опускавшейся в воду красной ленте загадочного облака. Высоко в небе флотилия космоястребов, пройдя апогей, стремительно опускалась, выдерживая постоянное ускорение в 8 g.
Через час рассвет придет на восточное побережье Мортонриджа. Адмирал подал закодированное сообщение в центр управления Гайаны.
– Огонь! – приказал он.
Армия Освобождения так и не узнала, что чуть не победила за девяносто секунд. Первая группа платформ стратегической обороны, целя по красному облаку, выпустила семьдесят пять электронных лучей, ударивших по верхним слоям атмосферы. Лучи прошли по оси полуострова, с севера на юг, с пятидесятиметровым смещением фокуса в точках соприкосновения. Военные не хотели проткнуть облако насквозь, им надо было накачать его электроэнергией. Все знали, что электричество – ахиллесова пята одержимых. Лучи, словно огромные метлы, успевали пройтись от берега к берегу за десять секунд.
После десятисекундной паузы над горизонтом появилась вторая группа платформ. И снова семьдесят пять лучей устремились вниз.
Аннета Эклунд издала страдальческий вопль и упала на колени. Боль была невероятной. Ее почудилось, что далекая голубая звезда испустила луч, пронзивший ей череп. Луч не просто обжег краденый мозг, от него, казалось, запылали сами мысли. А так как Аннета обменивалась ими с жителями Мортонриджа, то и стала теперь опасным проводником. Мозг ее создал облачный щит, сплотивший одержимых на подсознательном уровне, сейчас же он ее попросту убивал.
В этом крике слышалось отчаяние. Души шарахались друг от друга и старались поглубже уйти в себя. Всхлипнув в последний раз, Анкета в полузабытьи свалилась навзничь. Тело тихонько подрагивало. Девлин и Хой Сон карабкались в грязи где-то рядом; она слышала их вопли, но увидеть уже не могла – мир ухнул в черноту.
Одержимые Конфедерации тотчас почувствовали удар. Боль и шок прокатились волной по всему потустороныо. Где бы кто ни находился, что бы ни делал, все в одночасье испытали удар на себе.
Аль Капоне, заняв нижнюю позицию, занимался любовью с Джеззибеллой. Согнув колени и уткнувшись лицом в ее грудь, он намеревался доставить ей в этот момент особенное удовольствие, как вдруг это случилось. Заливистый смех ее перешел в стон, когда по мозгам Капоне пришелся удар, сравнимый разве с тяжелой хоккейной шайбой, пущенной в ворота умелым игроком. Он завопил, а по телу прошли конвульсии.
Джеззибелла тоже кричала, потому что, дернувшись, он чуть не вывихнул ей плечо.
– Аль! Черт тебя побери! Да ведь больно же, идиот. Сколько раз тебе говорила, что мне этот садомазохизм не нужен.
Аль стонал и мотал головой, стараясь побороть нахлынувшую дурноту. Он был так потрясен, что даже свалился с кровати.
И тут Джеззибелла увидела впервые, как из-под иллюзорной маски выглянуло настоящее лицо Брэда Лавгрова. От Аля он не слишком отличался. Их даже можно было принять за братьев. Гнев ее понемногу остыл, когда она посмотрела на гримасничающего, корчащегося любовника.
– Аль?
– Черт! – задохнулся он. – Что это было?
– Аль, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? Что случилось?
– Черт подери! Откуда я знаю? – он оглядывал спальню, предполагая увидеть в ней разрушения, вызванные бомбежкой, а может, группу вломившихся в дверь налетчиков... – Ничего не понимаю.
Невидимая ударная волна едва не оказалась фатальной для Жаклин Кутер. Пристегнутая ремнями к лабораторному столу, она не могла пошевелиться, когда мускулы ее внезапно стянул спазм. Монитор, отслеживавший ее состояние, предупредил исследователей о внезапном приступе. Сознательное противодействие электротоку, который наблюдатели пропускали через ее тело, начало затухать. К счастью, самый сообразительный член команды отключил электричество, иначе ее убило бы током. Антагонизм и отвага вернулись к ней через пять-шесть минут.
Росио Кондра, в миллионе километров от Новой Калифорнии, потерял контроль над искажающим полем: вспыхнув, оно дико задергалось. Большая птица сделала сальто-мортале, выпустив облако темных вспышек. В камере жизнеобеспечения пропала гравитация. Трое взрослых и трое детей ощутили всю прелесть свободного падения. Потом гравитация так же внезапно вернулась, но была она слишком большая, да и подействовала не в том направлении. Ставшая вдруг полом переборка встретила их неласково. И снова гравитации не стало, а запутавшиеся в собственных конечностях пассажиры с громкими воплями летали по салону. Звезды за иллюминатором выписывали немыслимые спирали. Очередной натиск
