Она молчала. Ее руки были холодны, как лед.
- Не можешь, да? Это невозможно. Да, я знаю, что это невозможно. Я знал это с первой минуты. Я не имею права быть тут. Я должен быть там. Не моя вина что я вернулся. Да. Зачем я тебе это говорю? Этого не было. Правда, не было, да? Пусть будет так, раз тебя это не интересует. Ты думала, что я воспользуюсь своей силой? Этого мне не надо, понимаешь? Ты не звезда...
Наступила тишина. Дом молчал. Я наклонил голову к ей рукам, безвольно лежащим в моих, и начал шептать им:
- Эри, Эри. Теперь ты уже понимаешь, что меня не нужно бояться, правда? Ты ведь понимаешь, что тебе ничего не грозит. Но это такое огромное, Эри. Я не знал, что подобное возможно. Не предполагал. Клянусь. Зачем они летят к звездам? Понять ни могу. Ведь ЭТО здесь. ЭТО же здесь. А может, надо было сначала побывать там, чтобы это понять? Да, может быть. Сейчас я уйду. Забудь обо всем. Забудешь?
Она кивнула.
- И никому не скажешь?
Она отрицательно покачала головой.
- Правда?
- Правда, - прошептала она.
- Благодарю тебя.
Я вышел. Лестница. Кремовая стена, другая зеленая. Дверь моей комнаты. Я широко распахнул окно, дышал. Какой воздух! С той минуты, как я вышел от нее, я был совершенно спокоен. Я даже улыбался, но не губами, не лицом. Улыбка была во мне, снисходительная улыбка над собственной глупостью, над тем, что я не мог понять и что было так просто. Наклонившись, я перебирал содержимое спортивного чемоданчика. Среди шнуров? Нет, какие-то сверточки, нет, не то, сейчас...
Вот он. Я выпрямился и вдруг смутился. Свет. Я не могу так. Пошел к лампе, чтобы потушить ее. На пороге стоял Олаф. Он был одет. Не ложился?
- Ты что делаешь?
- Ничего.
- Ничего? Что у тебя в руке?
- Так...
- Не прячь! Покажи.
- Не хочу. Уйди!
- Покажи!
- Нет.
- Я так и знал. Мерзавец!
Я не ожидал этого удара. Разжал руку, нож выскользнул, упал со стуком. Мы оба покатились по полу, я подмял его под себя, он перевернулся, столик рухнул, лампа грохнулась о стену, так что загремело на весь дом. Я уже сдавил его. Он не мог вырваться, только извивался, и вдруг я услышал крик, ее крик, отпустил его, отпрыгнул назад.
Она стояла в дверях.
Олаф поднялся на колени.
- Он хотел покончить с собой. Из-за тебя! - прохрипел он, хватаясь за горло.
Я отвернулся. Оперся о стену, ноги тряслись. Мне было стыдно, невыразимо стыдно. Она смотрела на нас - то на одного, то на другого. Олаф все еще держался за горло.
- Уйдите, - тихо сказал я.
- Сначала тебе придется прикончить меня.
- Прости меня.
- Нет.
- Олаф, прошу вас, уйдите, - сказала она. Я умолк, раскрыв рот. Олаф, остолбенев, смотрел на нее.
- Девочка, он... Она покачала головой.
Все еще глядя на нас, то пятясь, то немного боком, он вышел.
Она взглянула на меня.
- Это правда?
- Эри... - простонал я.
- Ты не можешь иначе? - спросила она.
Я кивнул утвердительно. Она покачала головой.
- Не понимаю, - сказал я и повторил еще раз, как-то заикаясь: - Не понимаю.
Она молчала. Я подошел к ней и увидел, что вся она как-то съежилась, и руки, придерживающие отвернувшийся край пушистого халата, дрожат.
- Почему? Почему ты так меня боишься?
Она отрицательно покачала головой.
- Нет?
- Нет.
- Но ты же дрожишь?
- Это просто так.
- И ты... пойдешь со мной?
Она кивнула дважды, как ребенок. Я обнял ее, так бережно, как только мог, словно вся она была из стекла.
- Не бойся... - сказал я. - Смотри... У меня самого дрожали руки. Почему они не дрожали тогда, когда я медленно седел, ожидая Ардера? До каких глубин, до каких закоулков я, наконец, добрался, чтобы узнать, чего я стою?
- Сядь, - сказал я. - Ведь ты все еще дрожишь? Или нет, подожди.
Я уложил ее в постель. Закутал до подбородка.
- Так лучше?
Она кивнула. Я не знал, только ли со мной она так молчалива или это ее привычка.
Я опустился на колени перед кроватью.
- Скажи что-нибудь, - прошептал я.
- Что?
- О себе. Кто ты. Что делаешь. Чего хочешь. Нет, чего ты хотела, прежде чем я свалился тебе на голову.
Она слегка повела плечами, как бы говоря: 'Мне нечего рассказывать'.
- Ты не хочешь говорить? Почему?
- Это не имеет значения... - сказала она.
Для меня это было как удар. Я отшатнулся.
- Как?.. Эри... Как это? - бормотал я. И уже понимал, хорошо понимал.
Я вскочил и принялся ходить по комнате.
- Я не хочу так. Не могу так. Не могу. Так нельзя...
Я остолбенел снова, потому что она улыбалась. Слабой, чуть заметной улыбкой.
- Эри, что ты...
- Он прав, - сказала она.
- Кто?
- Тот... Ваш друг.
- В чем?
Ей было трудно это сказать. Она отвела глаза.
- Что вы... можете поступить неразумно.
- Откуда ты знаешь, что он это сказал?
- Слышала.
- Наш разговор? После обеда?
Она кивнула. Покраснела. Даже уши порозовели.
- Я не могла не слышать. Вы ужасно громко спорили. Я вышла бы, но...
Я понял. Дверь ее комнаты выходила в зал. 'Что за кретин!' - подумал я, конечно, о себе. Меня словно