кубанка лихо держалась на ухе.
– Иди, погуляй, – строго сказал Глеб, – еще до фига времени. А то пока ты тут со мной треплешься, диверсанты всех в палатках подушат.
– Шел бы ты, – уныло сказал Костька, но пошёл сам – неспешно и устало. Хотя Глеб с ним поменялся бы. Ему осталось всего минут пятнадцать – и на боковую, аж на целых четыре часа. А ему куковать до утра.
– Ку-ку, – достаточно громко сказал Глеб и зевнул.
Нет, 'на хорошем счету' – это понятие растяжимое. Вот которые самые раздолбаи, они где? Спят сейчас в родных постельках. Четыре часа в день оттрубят на уборке родных школ или чего там – и свободны. А остальные тут. По двадцать четыре часа в сутки в античеловеческих условиях. И так уже полмесяца, и еще неделю так же… А самым-самым – пожалте, особая честь: ночные дежурства.
Стоит ли? Глеб хрюкнул. Ее ли бы ему сейчас предложили поменяться местами с одним из тех, кто остался дома… он бы даже и разговаривать не стал.
Или ты казак – или баба. Тут тоже сам выбираешь, а значит – и ныть нечего. Хотя… насчет баб. Глеб покосился на третью палатку. Вон они. Амазонки, блин.
– Дежурный!
– . Я? – отреагировал Глеб раньше, чем понял, что его окликнули. Развернулся, как на пружинах, подскочил к вышедшему из палатки Скибе, вскинул ладонь к кубанке:
– Господин войсковой старшина[2], за время…
– Вольно, отставить… – Скиба зевнул – заразительно, у Глеба тоже открылся рот. – Подъесаул Лукаш не возвращался?
– Никак не…- Глеб удивленно моргнул: – А разве он не в лагере?
– Не в лагере, не в лагере, – кивнул войсковой старшина. – Закурить не заначил?
Глеб обиженно засопел и промолчал. Он курил уже два года и ради интереса решил: в лагере не будет. И долгое время не очень-то и хотелось. А вот Скиба напомнил – и теперь поедет… Чтобы отвязаться от мыслей о сигаретах. Глеб еще раз козырнул и пошел в первую палатку – будить Серба.
В палатке было еще душнее, чем снаружи. Мирослав сел на кровати раньше, чем Глеб подошел вплотную, кивнул, шепнул:
– Я проснулся, иду.
Насчет него можно было быть уверенным – Серб опять не уснет, как с некоторыми бывает. Глеб вышел наружу, разыскать Костьку.
Скиба ушел. А часового искать было не надо – он мялся возле флагштока .
– Иди сюда, – смилостивился Глеб – Серб сейчас придет.
Передача службы была короткой и обыденной (или обыночной?) Костька, стаскивая куртку на ходу, умелся в палатку, а Мирослав, поболтав головой под краном, с чисто казачьей лихостью нахлобучил на черные кудри кубанку и сказал:
– Пойду сусликов ловить.
– Погоди, – Глеб насторожился,- машина едет.
Несколько секунд оба прислушивались. Движок хрипел и рычал где-то за болотами, если по прямой – метров двести, а так – километра два. Наконец Мирослав определил:
– Да это же наш УАЗик.
– Точно, – Глеб хлопнул себя по лбу, – Скиба сказал, что Дмитрий Данилыч должен приехать… Я и не заметил, когда он уезжал.
– Днем еще, вернее, вечером, – вспомнил Мирослав. – Мы в волейбол резались, я забежал водички попить…Встретить?
– Давай обходи территорию, я сам встречу, – хлопнул друга по плечу Глеб. Серб то ли в шутку, то ли всерьез отдал честь и растворился в темноте.
Глеб неспешно подошел к шлагбауму, перегораживавшему единственную нормальную дорогу на территорию лагеря, остановился, опираясь на легкую металлическую перекладину, украшенную рядом катафотов ярко-оранжевого цвета.
УАЗик захрипел где-то совсем близко, взвыл, хрюкнул удовлетворенно. Глебу представился динозавр, бредущий по болоту, но тупой высокий нос уже выкатился из темноты, кромсая душную темноту лучами фар. Распахнулась дверца водителя, нога в начищенном до звездного сияния сапоге отупила на грешную землю, но вместо света звезд отразила огонек мобильника – Лукаш с кем-то разговаривал:
– Нет… Во-первых, я у тебя не был, а во-вторых, я на тебя обиделся… Как за что?! Да западло так таз ставить!.. – он бешено замахал рукой Глебу, прервал еще одним, особенно яростным взмахом, его доклад и, убирая мобильник, сказал: – Представляешь, сестра моя – ну, которая в Ростове – родила наконец. Так что я теперь дядька!
– Кого родила, мальчика? – Глеб спросил об этом без особого интереса – ему казалось, что на заднем сиденье кто-то устроился. Лукаш помотал головой:
– Не, не мальчика.
– А кого? – так же рассеянно спросил Глеб и, ойкнув, начал потирать лоб. Отпустивший ему щелбан Лукаш вылез наружу весь и наставительно сказал:
– Казак никогда не расслабляется… Так, что еще? – спросил он темноту. – Машину я поставлю, сам пойду спать… О, да, точно, конечно! – он неожиданно посерьезнел и, приобняв Глеба за плечи, отвел к шлагбауму: – Глебыч, тут такое дело. Человека одного разместить надо.
– Во!- Глеб искренне возмутился. – Дмитрий Данилыч, ну где я его размещу?! В палатках все занято, нет же свободных кроватей, только часовых.
– На одну ночь, – Лукаш не приказывал, вроде бы даже просил. – Александрыча будить неохота, он знает…
– Да он только лег, про вас спрашивал, – вспомнил Глеб.
– Ну вот… Одну ночь. Завтра подвезут, что нужно – кровать, тудым-сюдым, поди кудым… Дежурный по лагерю такие вопросы должен 'на раз' решать.
– Что за человек? – уточнил Глеб. – А то завтра вы же и спросите: 'А кого это, мил друг Глебыч, – мальчишка передразнивал подъесаула очень похоже, – ты разместил на вверенной тебе территории по ночному времени?.. Кто распорядился?!. Я?!?!. Знать не знаю, ведать не ведаю, ничего не слышал – прописал шпиена и диверьсанта, а на меня валит..'
– Глебыч, – ласково сказал Лукаш, – скоро дожж па-адеть. Утром все побегут на зарядку…
– Ни фига, – покачал головой Глеб, – я дежурю, а утром сдам и буду спать. Так что пусть и-идеть… Что за человек, Дмитрий Данилыч?
– Пацан, – снова стал серьезным Лукаш и, вздохнув, пожал плечами. – Звать Серега. Больше ничего про себя не помнит. Не делю назад наши его в плавнях нашли. Ну, больница там, искали по краю – ничего. Собираемся через Москву искать, но это ж когда, а пока врачи сказали: амнезия у него, нервная какая-то, и лучше ему среди ровесников. А считай все ровесники тут. Ну не в детдом те его в Буденновск?! Ну и решили – пусть с нами, а там посмотрим.
– Вообще ничего не помнит, что ли? – Глеб покосился на УАЗик.
– Не, ну есть-пить и разговаривать он умеет, – пояснил Лукаш. – Вообще все нормально. Он своего прошлого не помнит, имя только. Ни вещей, ни документов или чего… Взяли – джинсы, трусы, майка, кроссовки, носки, все побитое,рвеное и грязное.
– От соседей ушел[3], – хмуро сказал Глеб. – Точно. Это у них спрашивать надо, кого и где они украли. И кто у них из зиндана[4] уйти сумел недавно…
– От соседей, нет,- развел руками Лукаш, – а пока надо его разместить и поскорей. Мы с Александрычем за него отвечаем. Так что работай, а я машину отгоню.
– В дежурке положу, – решил Глеб. – Давайте его сюда.
– Сергей! – негромко, но отчетливо окликнул Лукаш.- Иди, приехали.
Из. УАЗа выпрыгнул мальчишка, подошел – медленно, но без задержки. Глеб с хмурым интересом оглядел его, понимая, что ведет себя как-то не так – однако по-другому смотреть на незнакомых ровесников
