АЛЕКСАНДР. Вы так говорите… как будто вам что-то известно!
СПАРТАК. Хоть в чем-нибудь, Корифей, я могу разбираться? Или ты уже узурпировал право на ИСТИНУ!
АЛЕКСАНДР /тихо/. К ИСТИНЕ можно лишь без конца приближаться…
СПАРТАК. Нет же! ИСТИНА — «барышня», нуждающаяся в ласке и покровительстве! /Смеется./ АЛЕКСАНДР /замечает появившуюся из детской жену/. Вот и Анна!
АННА /прижимает палец к губам/. Т-с-с-с… Она засыпает.
АЛЕКСАНДР /понизив голос, обращается к жене/. Знакомься. Это и есть наш Спартак.
Анна и СПАРТАК молча обмениваются кивками.
ГОЛОС ЛИЗЫ /капризно/. Папа! Папочка, где ты? Ну, подойди же!
АЛЕКСАНДР /громко/. Иду, моя крошка! /Гасит сигарету в пепельнице./ Простите. Я на минутку. /Удаляется в детскую./ СПАРТАК /АННЕ/. Ну, здравствуй… Как ты тут… с ним? /Пауза./ Молчишь? Понимаю… И ты меня тоже пойми: ведь тогда я не мог знать всего…
АННА /приближается к СПАРТАКУ/. Негодяй! /Дает гостю пощечину./ СПАРТАК /спокойно/. Сама виновата: поторопилась с ребеночком.
АННА. Подлец! /Снова бьет СПАРТАКА по лицу./ СПАРТАК. Бей, бей… Но учти, с твоим Александром мы — в «общей упряжке».
АННА /отходит к окну/. Господи! Что между вами может быть общего!?
СПАРТАК. Мы делаем Правое Дело.
АННА. «Правое»!? Я сожалею, что так мало смыслю в ваших делах!
СПАРТАК. И не нужно… «Любящей женушке» — не к чему «смыслить»?
АННА. Да, «любящей»! Только ты тут при чем!
СПАРТАК. Когда-то не так ты со мной разговаривала!
АННА. Всю жизнь себя буду казнить!
Из детской появляется АЛЕКСАНДР.
АЛЕКСАНДР. Она спит… /Спартаку./ Вам — чай? Кофе?
СПАРТАК. Горячего не выношу!
АННА. Мне надо идти. /Прихватив кувшин с подоконника, удаляется влево под арку./
АЛЕКСАНДР немного растерянно провожает глазами жену, потом внимательно смотрит на гостя.
СПАРТАК. Вот от холодненького не откажусь. /Приближается к столику, бесцеремонно наполняет стакан из сифона./ АЛЕКСАНДР. Спартак, вы, случайно, не заболели?
СПАРТАК. Что-то путаешь, корифей. /Смеется./ Это ты у нас — «вечно больной»! /Пьет./ АЛЕКСАНДР. У вас горят щеки…
СПАРТАК. Такая жарища, а пойло… — без кубиков льда!?
АЛЕКСАНДР. Льда не держим: чуть что, у меня болит горло…
СПАРТАК. А я вот привык к сквознячкам. /Ставит стакан на место./ АЛЕКСАНДР. Стараюсь их избегать. /Достает портсигар, сигарету, собирается чиркнуть спичкой./ СПАРТАК. Постой… я тут чуть не забыл! /Извлекает из кармана зажигалку, «высекает» огонь, дает АЛЕКСАНДРУ прикурить./ АЛЕКСАНДР. Благодарю!
СПАРТАК. Я тоже когда-то курил… Хватило ума это бросить… Осталась вещица. Красивая, правда? Держи, корифей. На, дарю! /Вкладывает зажигалку в ладонь АЛЕКСАНДРА./ АЛЕКСАНДР /рассматривает подарок/. В самом деле — красивая! Я ваш должник.
СПАРТАК. Ты бы лучше исполнил свой долг, как инспектор! Ну, ладно… Мне надо идти. Жду на шахте. Тепличных условий не обещаю: вся техника «дышит на ладан». Ни дня — без поломок… Приедешь — сам убедишься. Пока! Выше голову! И не слушай «лукавых»! /Жмет АЛЕКСАНДРУ руку, удаляется в сторону прихожей./
АЛЕКСАНДР в задумчивости стоит у окна, курит. Появляется АННА.
АЛЕКСАНДР /всматривается в лицо жены/. Опять слезы?
АННА. /игнорируя замечание/. Какое у тебя «общее» дело с этим человеком?
АЛЕКСАНДР. Со Спартаком?! Ну… прежде всего, у нас с ним — «общая» «альма-матер»: мы заканчивали одну академию… А что такое?
АННА. Какой-то шутник придумал недавно ученое звание «корифей»… И первым его удостоился ты. Все нелепое почему-то липнет к тебе.
АЛЕКСАНДР. Ты слишком строга.
АННА. Не люблю, когда над тобой потешаются! /Переводит дыхание./ Александр, я знаю, что область науки, где ты подвизаешься, носит название ПРОТОЖИЗНЬ… Это что-то вроде «преджизни» — так ведь?
АЛЕКСАНДР. В общих чертах…
АННА. И что вы там намудрили?
АЛЕКСАНДР. Видишь ли… там, где, как ты выражаешься, я «подвизаюсь», существует досадная разноголосица мнений. Одни утверждают, что жизнь занесли на планету метеориты. Другие, — что дело не обошлось без пришельцев извне. Третьи настаивают на едином ТВОРЦЕ. Четвертые видят здесь козни бездельников из СОПРЕДЕЛЬНОГО ИЗМЕРЕНИЯ. И так без конца… Нам хотят доказать, что о сущем мы знаем не больше слепого котенка…
АННА. А вы?
АЛЕКСАНДР. Как и прежде, стоим на естественном происхождении жизни…
АННА. А Егуда?
АЛЕКСАНДР. Егуда ведет настоящую травлю «естественников»… Ну да Бог с ним… Важно другое: «букет» разногласий, в последнее время свелся к вопросу: что было до появления на Земле материала, из которого «слеплена» жизнь. Я имею в виду белок — ПРОТЕИН.
АННА. «Что было до появления…»?!
АЛЕКСАНДР. Да… В свое время лабораторным путем из аминокислот получили так называемые «коацерваты» (переводится как «загребатели») — добелковые соединения, уже обладающие, правда в зачаточной форме, обменом веществ и отбором…
АННА. «Лабораторным путем…»?!
АЛЕКСАНДР. В этом — суть! Потому что, случись обнаружить природные «коацерваты», точнее, следы их былой жизнедеятельности… — мы имели бы ключевой аргумент в пользу естественного происхождения жизни…
АННА. И Егуда с компанией были бы посрамлены?
АЛЕКСАНДР. Ты сейчас говоришь как Спартак.
АННА. Кстати, а какова его роль в этой «склоке»?
АЛЕКСАНДР. Наверно, ты слышала, старые шахты, где роются палеонтологи, называют «палеошахтами»…
АННА. Ну?
АЛЕКСАНДР. Так в одной из них ассистентами Спартака обнаружен был след, чрезвычайно похожий на…
АННА /улыбается/. «Ключевой аргумент»?
АЛЕКСАНДР. Хотелось бы верить…
АННА. А что, есть сомнения?
АЛЕКСАНДР. Сколько угодно. Мне как раз и вменяется, как инспектору, подписать протокол о корректности этой находки.
АННА. Вот как!? Дай-ка сообразить… Твои «загребатели», или как их там — «ка…ко…» АЛЕКСАНДР. «Коацерваты».
АННА. Я так понимаю, если бы их нашли не в пробирке, а где-то в земных отложениях, — они могли бы считаться предтечами живого белка — ПРОТЕИНА…
АЛЕКСАНДР. Уж ты извини, но речь здесь — не о самих «загребателях», а о следах их «былой жизнедеятельности»… Кстати, об этом как раз — моя монография.
АННА. Прямо как у Гомера — с его «Илиадой»!
