уменьшение и снова нарастание до максимальной величины, намного больше первой, вновь падение до нуля – и все начиналось сначала.
Они пролетали мимо, и Старик подумал, что, судя по данным беспристрастной статистики, он видит их в последний раз. Если сейчас он не совершит того, о чем думал и к чему готовился долгие годы, то потеряет последнюю возможность достичь цели. Самую последнюю. Самую…
Эта мысль показалась ему бесспорной. Но тем не менее он не торопился еще раз пустить в ход ловушку. Ту, на которую так рассчитывал, и которая уже два раза не оправдала его надежд.
По-видимому, он до сих пор неправильно оценивал величину поля Журавлей. Она оказалась больше предусмотренного, больше того, на что Старик рассчитывал. Впрочем, даже знай он, что величина эта превышает ту, которую он использовал в своих расчетах и которая была выведена весьма приблизительно – все равно, он не смог бы изменить ничего: мощность его ловушки зависела от дельта-генераторов, а генераторы у него и так самые мощные из всех, какие только можно взять в космос. Это была игра вслепую, и он проиграл.
Проиграл стае, поэтому он и разрешал теперь Журавлям скользить, обгоняя корабль. Но мощность его ловушки – он знал это теперь наверняка – значительно превышала мощность каждого отдельного полотнища. И выход напрашивался: надо было пропустить мимо большую часть стаи и попытаться выхватить из конического строя лишь одно из последних полотнищ, которое взаимодействовало с полем всей стаи лишь в одном направлении.
Он ждал, а каждый следующий Журавль пролетал все ближе, потому что курсы стаи и корабля были параллельны, а всякий конус, как известно, расширяется к основанию. На всякий случай, Старик решил начать не с последнего ряда, а попытаться задержать полотнище, летящее, скажем, в четвертом от основания конуса ряду. Если и на этот раз мощности не хватит, то у него остаются в резерве еще три ряда. Но весьма вероятно, что успех последует сразу: здесь противодействие остальных Журавлей должно быть значительно слабее, и приборы подтверждали это.
Откинувшись на спинку кресла, он считал. Вот на скрещении осей экрана оказался седьмой от основания ряд. Напряжение поля поднялось и опало. Шестой. Считая, Старик бессознательно шевелил губами. Пятый. Приготовились… Четвертый. Пора!
Еще раз дрогнул корабль, выбрасывая в пространство невидимую сеть. Она устремилась в промежуток между пятым и четвертым, и этот четвертый неминуемо должен был запутаться в ее силовых линиях.
Люди приникли к экранам. И в момент, когда им казалось, что это уже неизбежно, что это уже произошло, неожиданное случилось снова.
Черное полотнище внезапно изогнулось и рванулось в сторону. Ничем нельзя было объяснить этот судорожный и стремительный рывок, при помощи которого Журавль ушел из зоны действия ловушки, еще не успев войти в соприкосновение с нею. Старик не собирался признавать себя побежденным, но следующий Журавль – из третьего ряда – свернул, еще не дойдя до места предыдущего, а следующий – еще раньше. Руки Старика заметались на пульте, давая усиление, меняя фокусировку, применяя множество ухищрений, мгновенно придумать которые мог он один, – ничто не помогло, и вскоре последний Журавль скользнул мимо корабля, с возрастающей скоростью удаляясь в пространство.
Так это выглядело на экране, и именно так это увидел Игорь. Но Старику показалось, что последнее ускользавшее черное полотнище дрогнуло, на миг замерло – и вдруг рванулось к нему, окутывая его непроницаемой, тяжелой и душной чернотой.
16
– Ну, как вы? – спросил Игорь.
Старик пошевелился.
– Где мы?
– Все в порядке. Лежите спокойно.
– Курс, курс?
– Завтра скорость упадет до безопасной. Повернем домой.
– А Журавли?
– Уже далеко. – Игорь задумался, словно подсчитывая в уме, и повторил: – Далеко.
Старик вздохнул и закрыл глаза.
– Не беспокойтесь, – сказал Игорь. – Никакой опасности. Просто нервное переутомление. Естественно в вашем возрасте.
Старик пробормотал:
– Не возраст. Разочарование. И это – уже последнее.
Он помолчал. Затем усмехнулся.
– Столько лет – и все зря.
– Почему зря?
– Они ушли. – Старик вдруг приподнялся на локте и резко спросил: – Или нет? Этот, последний… Отвечайте!
– Ушли все. Но ведь что-то осталось…
– Записи, ленты? Я хотел не этого.
– Чего же?
– Понять их. Но для этого мне был нужен Журавль. Хоть один!
Игорь подумал, что лежащий перед ним старец – все-таки великий Старик. Захотим ли мы все Журавлей, потерпев последнее поражение, или хотя бы думая, что потерпели его?
– Не обязательно – схватить, – сказал он, но Старик не слушал.
– Сколько лет! – пробормотал он. – Сколько бы я провел экспедиций! Основал колоний… Мне очень много лет.
Этого он мог и не говорить; сейчас он был таким, как в тот раз в своей каюте, и при взгляде на него вряд ли могли возникнуть сомнения относительно его возраста.
– Но ведь вы достигли цели.
Что-то в голосе Игоря заставило Старика поднять голову. Глядя в глаза спутника, он требовательно сказал:
– Говорите!
– Подумайте! Ведь эти Черные Журавли…
– Как они называются, я знаю.
– Ведь они живые – эти ваши Журавли!
Старик медленно сел.
– Живые?
– Конечно! Вы бы поняли это сразу, не будь вы так захвачены ловлей. Никто, кроме живых существ, не может произвольно менять скорость и направление полета. А они делали и то и другое.
– Однако можно предположить…
– Мало того! Вспомните, как они шарахались от вашей ловушки. Это не поле отталкивало их, они уклонялись сами. Они сообщали друг другу! И во второй раз сделали это еще быстрее…
Старик подозрительно взглянул на Игоря.
– В какой второй раз?
– Пока вы… отдыхали, я еще раз попробовал.
– Вы! – сказал Старик. – Не вы ли обещали мне…
– Не менять курс? Я его и не менял. Я просто еще раз поравнялся с ними, и, вспомнив, как делали вы…
– Чудо, что мы не взорвались, – мрачно подумал вслух Старик. – Ну и результат?
– Я ведь говорил! Кстати, вы рассказывали, что уже пытались ловить их этим способом? Ну раньше?
– Ловушка была еще слабее…
– Все равно. Они знают, понимаете – знают этот способ. Вы научили их!
– Жизнь в пространстве… – пробормотал Старик. – Эта ваша идея не укладывается в голове.
Игорь усмехнулся.
– Придется уложить. Потому что это не только идея.
