ЯКУТСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС
ОЛОНХО
НЮРГУН БООТУР СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ
Осьмикрайняя, Об осьми ободах[1], Бурями обуянная Земля — всего живущего мать, Предназначенно-обетованная, В отдаленных возникла веках. И оттуда сказание начинать. Далеко, за дальним хребтом Давних незапамятных лет, Где все дальше уходит грань Грозных, гибельных, бранных лет, За туманной дальней чертой Несказанных бедственных лет, Когда тридцать пять племен, Населяющих Средний мир[2], Тридцать пять улусов людских[3] Не появились еще на земле; Задолго до той поры, Как родился Арсан Дуолай[4], Злодействами возмутивший миры, Что отроду был в преисподней своей В облезлую доху облачен, Великан с клыками, как остроги; Задолго еще до того, Как отродий своих народила ему Старуха Ала Буурай[5], С деревянной колодкою на ногах Появившаяся на свет; В те года, когда тридцать шесть Порожденных ими родов, Тридцать шесть имен и племен Еще были неведомы сыновьям Солнечного улуса айыы[6] С поводьями за спиной[7], Поддерживаемым силой небес, Провидящим будущий день; И задолго до тех времен, Когда великий Улуу Тойон И гремящая Куохтуйа Хотун[8] Еще не́ жили на хребте Яростью объятых небес, Когда еще не породили они Тридцать девять свирепых племен, Когда еще не закля́ли их Словами, разящими, словно копье, Люди из рода айыы-аймага С поводьями за спиной — В те времена Была создана Изначальная Мать-Земля. Прикреплена ли она к полосе Стремительно гладких, белых небес — Это неведомо нам; Иль на плавно вертящихся в высоте Трех небесных ключах Держится нерушимо она — Это еще неизвестно нам; Иль над гибельной бездной глухой, Сгущенным воздушным смерчем взметена, Летает на крыльях она — Это не видно нам; Или кружится на вертлюге своем С песней жалобной, словно стон — Этого не разгадать... Но ни края нет, ни конца, Ни пристанища для пловца Средь пучины неистово грозовой Моря, дышащего бедой, Кипящего соленой водой, Моря гибели, моря Одун, Бушующего в седловине своей... 
