Нюргун Боотур Стремительный

Падавшие на плечи его,
Теперь, будто грива коня,
Дыбом встали,
Взметнулись черным смерчом;
Упругие сухожилья его
Напру́жились, напряглись;
Толстые жилы его
Зазвенели, словно хомус[210],
Невидимкою кровожадный илбис
С криком летал над ним.
Суставы пальцев богатыря
На неукротимых руках
Затрещали, как боевой барабан.
Будто громовую стрелу
Грозный Улуу Тойон
Бросил в Подземный мир,
Стремительный Нюргун Боотур
Встал в пределах абаасы
Во весь исполинский рост.
Будто яркая молния,
Мрак разорвав,
Ударила с высоты,
Ослепляя белым огнем, —
Так скачущий на Вороном коне
Стремительный Нюргун Боотур
Перед врагом возник,
Опираясь на длинный меч
С остро отточенным лезвием,
С жадно вонзающимся острием.
Был этот меч закален
На крови из печени льва
И на черной желчи густой
Свирепых зубастых рыб.
Блистал этот меч стальной
Зеркальною белизной,
Был заколдован его булат
Заклятьями сорока четырех
Ратных, небесных слав.
Тридцать девять чар впитало в себя
Жадное его лезвие.
Высоко поднял Нюргун Боотур
Воинственное копье
С древком, выкрашенным пестро,
С грозной рогатиной на конце.
На стальной рогатине той
Кровожадный бился илбис.

Потрясая мечом боевым,
По долине смерти и бед
Пошел Нюргун Боотур,
Погрязая до бедер
В кровавой топи,
Протаптывая тропу,
Трижды он обошел вокруг
Бездыханного богатыря,
Брата младшего своего,
Красовавшегося в недавние дни
Над высокой изгородью столбовой
На Мотыльково-белом коне.
Над убитым Нюргун Боотур
Горько сетуя, говорил.
Мира солнечного богатырь,
В преисподнюю проложивший путь,
Не дал он себе отдохнуть.
Громко он в задушевных словах
Горькую печаль изливал,
Колдовал,
Врага заклинал.

НЮРГУН БООТУР

Эй, поглядите! Эй, поглядите,
Эй, видите вы? Иль не видите вы?
Эти исчадия тьмы,
Невидимые людям земным,
Светлого солнца детей
В пропасть подземную увели,
В уголь, в золу сожгли!
Светлых детей айыы
С поводьями за спиной,
Солнечных богатырей
Адьараи закабалили,
Сокрушили
Длинные кости их!
Эй ты, выродок,
Злобный дух
Бездонного огнемутного моря —
Ледовитого Муус-Кудулу,
Эй, проклятый,
Несчастный ты,
Уот Усутаакы,
Чем безмерно так возгордился ты?
Что неуличенный ты вор,
Не пойманный до сих пор,