Нюргун Боотур Стремительный

Нарадоваться не могли.

Взявшись за руку крепко,
Два брата родных —
Два радостных, молодых,
Оружием бранным блистая,
Доспехами громыхая,
Стремительно подошли
К истомившейся в железных цепях
Светозарной Туйаарыме Куо
И к могучему богатырю,
Скачущему на Серо-стальном коне,
Отважному Кюн Дьирибинэ.
Сняли с них окровавленные кандалы,
Сорвали ржавые цепи с них;
Как сухая береста, железные цепи
Рассыпались в богатырских руках.
Так несчастных освободили они...

У каждого троекратно
Верхнюю целовали губу,
У каждого шестикратно
Нижнюю обнюхивали губу.

А потом
Нюргун Боотур
Задел, поведя плечом,
Как будто невзначай,
Железную перегородку жилья.
Рухнула перегородка, гремя.
Поглядел в пролом богатырь
И увидел: там —
В подземелье — стоят
Сорок четыре богатыря,
Пропавшие
В прежние времена,
Нанизанные на огневой аркан
О девяноста и девяти крюках,
О восьмидесяти восьми замках.

Иссохшие, как скелеты, стоят
Исполины-богатыри,
Чуть дыша,
Чуть ресницами шевеля.

А Нюргун Боотур —
Он медлить не стал,
Он по гулким ступеням сбежал
В подземелье,
В поганый провал,
Поднатужась, с криком,
Трижды рванул
Заколдованный огневой тот аркан,
Прикованный к стене
Девяносто и девятью крюками,
Восемьюдесятью восемью замками.
Он с такою силой рванул,
Что бедственный Нижний мир
Содрогнулся в смятении,
Всколыхнулся,
Всплеснулся, словно вода
В берестяно́м турсуке.

Но огненный волшебный аркан,
Рассыпая искры огня,
Растянулся, визжа и звеня,
Как жильная струна,
И стянулся — туже, чем прежде был,
И рванулся на прежнее место опять.
Не поддался богатырю.

«Вырву его, как быту,
Выдерну, как корневище кэйгэс[231]...' —
Подумал Нюргун Боотур;
Но все ж устыдился он,
Жаром зарделось лицо,
Что не хватило силы его
Рывком разорвать аркан.
Вскрикнул, перекувыркнулся он
И превратился вмиг
Юноша, блистающий красотой,
В кривоногого абаасы;
Приседая в коленях, заковылял;
Голосом Уот Усутаакы
Запричитал он,
Забормотал:

— Аарт-татай!!! Алаатыгар!!!
Айыы Хаана великий сын,
Ограждаемый силой небес,
Прославляемый в племени Кюн Эркэн